Форум » Флейм » Книжный бульвар (продолжение) » Ответить
Книжный бульвар (продолжение)
Екатерина: "Две странницы" Лучший женский роман последних лет. Такого не было со времен "Унесенных ветром" В детстве братьям Дмитрию и Евгению Раевским нравилось листать альбомы с фотографиями из семейного архива. Один из портретов привлекал особенно. На нем была запечатлена необыкновенно красивая женщина. К сожалению, о ней ничего не было известно,даже имя. Многолетние поиски в архивах Публичной библиотеки помогли разгадать тайну портрета. Так появилась эта книга. Судьба красавицы с портрета Полины тесно переплелась с судьбой Александры Неживиной. Им предстоит долгий путь по дорогам разрушенной войной России, они переживут вместе страх, голод, лишения, ради любви... Разоренные дворянские гнезда и роскошные парижские салоны, любовь друзей и ненависть врагов, рубище нищих и шелка бальных платьев - в жизни подруг Полины и Александры будет все.
Екатерина: Пантелеймон Бецкой Клинок имама Уездный город, лето 1827 года. Гусар Иван Болотов в изрядном подпитии заключает дерзкое пари с молодым чиновником Выхухолевым. Речь идет ни много, ни мало о похищении дочери губернатора! Но очередная выходка взбалмошного подпоручика заканчивается трагически... Отныне Болотов преступник, ему грозит в лучшем случае разжалование в рядовые, в худшем - каторжные работы в Сибири. Но судьба предоставляет ему шанс восстановить свое доброе имя... Принцесса грёз Жестоко расправившись с двумя тайными обществами, Николай I создал новое - Корпус офицеров по особым поручениям. Это сенсационное открытие петербургского архивиста Пантелеймона Бецкого легло в основу цикла книг о выпускниках первой в мире школы, готовившей специалистов невидимой войны. В ней лучшие преподаватели Европы раскрывали своим питомцам секреты международной политики, фехтования, тайнописи, флирта и женской психологии. От выпускников требовалось одно: не щадить жизни на службе России. На этот раз совершить невозможное предстоит поручику Константину Ярову... Тайна Ф. К. Молва называет сибирского старца Федора Кузмича чудесно спасшимся Александром I. Но если государь жив, то кто же тогда царствующий император Николай, как не узурпатор? Эту загадку предстоит разрешить капитану Ивану Неклюеву... Встреча у Фермопил Изволением Николая I в 1827 г. для проведения тайных операций был создан Корпус офицеров по особым поручениям. Бретеры, дуэлянты и прочие проштрафившиеся офицеры, попадая в корпус, получали шанс заслужить прощение и восстановить свое доброе имя. Герой этой книги Федор Шелехов — один из таких секретных агентов. Он отправляется на Пелопоннесе с особым заданием и попадает в эпицентр войны разведок: английской, французской и турецкой. Красная шкатулка 1834 год. Империя Николая I ведет на Кавказе затяжную войну, в которой обе стороны несут тяжелые потери. Правительство ищет новые пути для изменения ситуации в пользу России. Быть может, учреждение верблюжьей кавалерии по примеру французов позволит добиться перелома в кампании? Подпоручик Георгий Джугаев отправляется на Кавказ с целью выяснить целесообразность такого нововведения. Но это только прикрытие, на самом деле ему предстоит... Есть ещё "Венский дебют", но информации о романе крайне мало...
Екатерина: "ЖИВЫЕ. МЫ МОЖЕМ ЖИТЬ СРЕДИ ЛЮДЕЙ" НОВАЯ ФЭНТЕЗИ-СЕРИЯ В ЖАНРЕ ПОСТАПОКАЛИПСИС ОТ "РОСМЭН"! "Живые. Мы можем жить среди людей" Варвары Еналь - это начало абсолютно новой фэнтези-серии от издательства "Росмэн". Описанная в жанре постапокалипсис история рассказывает о жизни детей на станции "Млечный путь". Обитатели станции проводят чудесную жизнь на ней - их быт полностью обслуживают роботы, они получают самое лучшее образование и готовятся к чудесному будущему, но... Есть одна странность - по достижению 15-летнего возраста каждого подростка уводят на третий уровень станции, "уровень для взрослых", как его называют роботы. Ребят, которых увели, уже никто и никогда не увидит. Так что же происходит на этой станции? Какие тайны хранит загадочный третий уровень? И почему часть детей решается сбежать до достижения 15 лет и скрываться на самом нижнем уровне, уровне Подземелья, который тоже хранит в себе тяжёлые тайны прошлого? Нечто страшное и тёмное скрыто в одном из малоизученных амбаров Подземелья... Что произойдёт, если это нечто однажды будет выпущено? Невероятная история Варвары Еналь держит в напряжении от первой до последней страницы. Тайна за тайной, загадка за загадкой, читатель становится соучастником основных событий, которые происходят на станции "Млечный путь". Что ты почувствуешь, если однажды услышишь обречённый вой существа в темноте? Если посмотришь в глаза близкому другу и увидишь следы необратимых изменений? Если поймёшь, что единственный способ спастись от самого себя - это умереть? Если самым опасным днём в твоей жизни станет день твоего пятнадцатилетия?
Екатерина: Кэролин Веллс Тайна горного озера Пенелопа Конвей по праву считалась самой красивой девушкой местного городка. В неё были влюблены практически все здешние молодые люди, но сердце прекрасной девушки, казалось, молчало. Однако это было неправдой, но своими чувствами Пенелопа ни с кем не могла поделиться. Подруг у неё не было, только любимая служанка. Что же касается родителей, то они сами вынудили её согласиться на брак с нелюбимым Роджер Черчиллем. Да, он искренне любил свою невесту, которой по завещанию должно было достаться практически всё его состояние. Казалось бы, что плохого может случиться накануне свадьбы? И тем не менее, ночью накануне торжества жених был убит - задушен шнурком от подушки. Чуть позже выяснилось, что Пенелопу похитили, а один из её преданных поклонников, а именно Карл Мосби, утонул в глубоком горном озере Тарн... Правду о том, что же на самом деле произошло и кого в действительности любит мисс Конвей, читатели и инспектор Флеминг Стоун получат лишь на последних страницах данного романа. Однако наверняка можно сказать одно: любовь Пенелопы выдержала все возможные испытания, она не расплескала её и не растратила, оставаясь верной лишь своему сердцу, несмотря на то, что обстоятельства изначально были против.
Екатерина: Лорен Сент-Джон Белый жираф Песня дельфина Последний леопард Добрый слон В жизни девочки Мартины всё было хорошо и благополучно, у неё были любящие родители, и, казалось, ничто не предвещало беды... Но однажды в доме случился страшный и ужасный пожар, из-за которого чудом выжившая Мартина осталась сиротой... Из Англии её забрала к себе бабушка, которая потеряла свою дочь... Так Мартина оказалась в Савубоне, где у её бабушки Гвин Томас есть заповедник. Девочка знакомится с ясновидящей Грейс и её племянником Тендаи. Отношения с одноклассниками у неё долго не складываются, лишь молчаливый мальчик Бен пытается помочь ей адаптироваться к новым условиям жизни... Всё начинается со знакомства Мартины с легендарным белым жирафом, за которым охотятся местные браконьеры... Именно после этой истории девочка открывает в себе редкий дар - оказывается, она может разговаривать с животными и лечить их не хуже ветеринара! Благодаря тому, что Мартина с Беном и другими одноклассниками попадает на необитаемый остров, ей удаётся найти с ними общий язык и даже подружиться. А ещё дети спасают от гибели дельфинов, которые не дали им утонуть после страшного шторма... Потом Мартине удаётся спасти последнего выжившего африканского леопарда, который, по преданию, должен привести к местному сокровищу... Когда у Гвин Томас один влиятельный человек пытается отнять заповедник, она отправляется в Англию, оставив внучку на попечение Бена, Тендаи и Грейс. Но Мартина с Беном, пытаясь спасти добрую перепуганную слониху, пересекают границу и оказываются далеко от дома... Они полны решимости вывести на чистую воду злоумышленников, которые проводят над животными ужасные эксперименты...
Екатерина: Для каждого из нас осень своя... Для кого-то она грустная, для кого-то - радостная. Кто-то любит её, а кто-то нет. Для кого-то осень - это самое любимое время года, а кто-то впадает в депрессию от падающих листьев и проливного дождя за окном... Но если вам действительно по-настоящему хочется понять и прочувствовать осень, почитайте "Мещёрскую сторону" Константина Паустовского. Это очень красивый и поэтичный рассказ о природе, но мне больше всего нравится "Мой дом". Не знаю, в чём здесь может быть причина. Может быть, это потому, что я прочитала данный рассказ самым первым, ещё когда училась в третьем классе. Позже добавились к нему многие другие произведения Паустовского: "Корзина с еловыми шишками", "Стрипучие половицы", "Кот-ворюга", "Жильцы старого дома" (это очень трогательно, я плакала), "Приточная трава", "Последний чёрт" (это очень смешно!). Так и остался он для меня любимым писателем, автором маленьких стихотворений в прозе о нашей родной России. Моя симпатия к нему и к его творчеству оказалась настолько сильной, что превзошла даже восхищение Пушкиным и Лермонтовым. В один ряд с ним я бы поставила Сергея Есенина и Александра Блока. И это, наверное, тоже не случайно. Да, они - чистые поэты, но учить их стихи очень легко, они западают в душу и остаются с тобой навсегда. Отдельной строкой я бы пометила Дмитрия Мережковского - он писал стихи не для всех, но точно для меня, я искренне полюбила их. Лермонтова я очень люблю, он был гениальным человеком, "Героя нашего времени" можно читать бесконечно, каждый раз открывая для себя что-то новое, но я сейчас говорю совсем о другом... Могла бы я назвать также Валентина Берестова? Наверное, но это не нужно, хоть у меня и есть карманный томик его стихов, а моя мама когда-то издала его сборник "Как нарисовать портрет цветка". Но я совершенно не умею врать, поэтому - нет. Подумайте об этом на досуге. Классика - это совершенно не обязательно что-то действительно популярное и гениальное. Недаром же я готова назвать также имя Сергея Голицына, который написал повести "Сорок изыскателей" и "За берёзовыми книгами". Из современных писателей для меня такими стали Розамунда Пилчер ("В канун Рождества") и Ирина Богданова ("Три Анны"). Надеюсь, когда-нибудь я тоже помогу кому-то стать лучше благодаря своим книгам. Ведь слово вечно, кто бы не уверял в обратном. Константин Паустовский Мещёрская сторона МОЙ ДОМ Маленький дом, где я живу в Мещёре, заслуживает описания. Это бывшая баня, бревенчатая изба, обшитая серым тесом. Дом стоит в густом саду, но почему-то отгорожен от сада высоким частоколом. Этот частокол - западня для деревенских котов, любителей рыбы. Каждый раз, когда я возвращаюсь с ловли, коты всех мастей - рыжие, черные, серые и белые с подпалинами - берут дом в осаду. Они шныряют вокруг, сидят на заборе, на крышах, на старых яблонях, подвы-вают друг на друга и ждут вечера. Все они смотрят не отрываясь на кукан с рыбой - он подвешен к ветке старой яблони с таким расчетом, что достать его почти невозможно. Вечером коты осторожно перелезают через частокол и собираются под куканом. Они подыма-ются на задние лапы, а передними делают стремительные и ловкие взмахи, стараясь зацепить кукан. Издали кажется, что коты играют в волейбол. Потом какой-нибудь наглый кот подпрыгива-ет, вцепляется в кукан мертвой хваткой, висит на нем, качается и старается оторвать рыбу. Остальные коты бьют от досады друг друга по усатым мордам. Кончается это тем, что я выхожу с фонарем из бани. Коты, застигнутые врасплох, бросаются к частоколу, но не успевают перелезть через него, а протискиваются между кольями и застревают. Тогда они прижимают уши, закрывают глаза и начинают отчаянно кричать, прося пощады. Осенью весь дом засыпан листьями, и в двух маленьких комнатках становится светло, как в облетающем саду. Трещат печи, пахнет яблоками, чисто вымытыми полами. Синицы сидят на ветках, пересыпа-ют в горле стеклянные шарики, звенят, трещат и смотрят на подоконник, где лежит ломоть черного хлеба. В доме я ночую редко. Большинство ночей я провожу на озерах, а когда остаюсь дома, то ночую в старой беседке в глубине сада. Она заросла диким виноградом. По утрам солнце бьет в нее сквозь пурпурную, лиловую, зеленую и лимонную листву, и мне всегда кажется, что я просыпаюсь внутри зажженной елки. Воробьи с удивлением заглядывают в беседку. Их смертельно занимают часы. Они тикают на врытом в землю круглом столе. Воробьи подбираются к ним, слушают тиканье то одним, то другим ухом и потом сильно клюют часы в циферблат. Особенно хорошо в беседке в тихие осенние ночи, когда в саду шумит вполголоса неторопливый отвесный дождь. Прохладный воздух едва качает язычок свечи. Угловатые тени от виноградных листьев лежат на потолке беседки. Ночная бабочка, похожая на комок серого шелка-сырца, садится на раскры-тую книгу и оставляет на странице тончайшую блестящую пыль. Пахнет дождем - нежным и вместе с тем острым запахом влаги, сырых садовых дорожек. На рассвете я просыпаюсь. Туман шуршит в саду. В тумане падают листья. Я вытаскиваю из колодца ведро воды. Из ведра выскакивает лягушка. Я обливаюсь колодезной водой и слушаю рожок пастуха - он поет еще далеко, у самой околицы. Я иду в пустую баню, кипячу чай. На печке заводит свою песню сверчок. Он поет очень громко и не обращает внимания ни на мои шаги, ни на звон чашек. Светает. Я беру весла и иду к реке. Цепной пес Дивный спит у калитки. Он бьет хвостом по земле, но не подымает головы. Дивный давно привык к моим уходам на рассвете. Он только зевает мне вслед и шумно вздыхает. Я отплываю в тумане. Восток розовеет. Уже не доносится запах дыма сельских печей. Остается только безмолвие воды, зарослей, вековых ив. Впереди - пустынный сентябрьский день. Впереди - затерянность в этом огромном мире пахучей листвы, трав, осеннего увядания, затишливых вод, облаков, низкого неба. И эту затерян-ность я всегда ощущаю как счастье.
Екатерина: ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО В.В.КРЕСТОВСКОГО "Петербургские трущобы" - это, пожалуй, главное произведение русского писателя XIX века Всеволода Владимировича Крестовского, которое прославило его имя и благодаря которому он вошёл в историю русской литературы. Несмотря на довольно обширное литературное наследие, Крестовский фактически остался автором одного романа - явление, известное в мировой литературе, - подобно Д.Свифту, автору приключений Гулливера, Д.Дефо, создателю "Робинзона Крузо", а на русской почве - А.Радищеву с его "Путешествием..." или А.Грибоедову - с бессмертной комедией "Горе от ума". Для придирчивого читателя следует оговориться, что речь идёт не о сравнении литературных дарований, а лишь о феномене писателя одной книги. "Петербургские трущобы" печатались в журнале "Отечественные записки" - почтенном органе, которым руководили впоследствии Н.А.Некрасов, М.Е.Салтыков-Щедрин и в котором сотрудничал прежде В.Г.Белинский. Успех романа был огромным, и, по свидетельству современника, он "читался тогда нарасхват и добиться его в публичных библиотеках было нелегко; нужно было ждать очереди месяц и более"*. Сам автор назвал своё произведение "книгой о сытых и голодных", подчёркивая социальную его направленность. Однако объективности ради следует сказать, что книга эта представляет собой сочетание авантюрного романа с ярко выраженной детективной интригой и произведения остросоциального, показывающего, какая неизмеримая пропасть разделила "верхи" и "низы" русского общества, аристократию и городское "дно". Оба эти обстоятельства и обеспечили успех книги в самых разных общественных слоях. ______________ * Крестовский В.В. Петербургские трущобы. Книга о сытых и голодных: В 3 т. Т. 1. М.; Л., 1953. С. XI - XII. Правда, по прошествии времени Крестовского стал стеснять успех его раннего романа. Такое тоже бывает в жизни, и объясняется тем, что сам Крестовский эволюционировал от вполне понятного радикализма юности в сторону охранительную, где его ждала карьера государственного чиновника. Превращение это небезынтересно и стоит того, чтобы на нём остановиться подробнее. Для этого следует обратиться к биографии писателя. * * * Будущий писатель происходил из старинного, но разорившегося дворянского рода. Отец, Владимир Васильевич Крестовский, отставной улан, ввиду стесненных материальных обстоятельств отправил жену из Петербурга к её матери в Киевскую губернию. Тут, в воспетой Гоголем Малороссии, и родился в 1840 году Всеволод Крестовский, тут прошло его детство. Мать Всеволода, Мария Осиповна, урождённая Товбич, сама руководила воспитанием сына, хотя для этого были наняты и учителя, и гувернантки. Она же подготовила Всеволода и к поступлению в Первую Петербургскую гимназию, закрытое учебное заведение, предназначенное для детей потомственных дворян. Гимназия эта, преобразованная из бывшего благородного пансиона при Петербургском университете, была заведением привилегированным, однако в методах обучения мало чем отличалась от других учебных заведений. Например, от московского пансиона, в котором учился другой русский писатель XIX века, Всеволод Соловьёв. В младших классах - розга, гувернёры - малообразованные иностранцы, с которыми гимназисты были в состоянии перманентной войны. Вот как описывает одного из таких гувернёров-надзирателей Вс.Соловьев в рассказе "Пансион". Один из них, "грязный, глупый и глухой, вечно был облеплен пластырями и, страдая хроническим насморком, мыл в классе из графина, над плевательницей, свои носовые платки, а затем сушил их на классных подоконниках... Класс же при нём мог невозбранно всем своим инстинктам"*. ______________ * Соловьев Вс. Полн. собр. соч.: Кн. 41 - 42. Пг. 1917. С. 119-120. Петербургские гувернёры считали своей главной задачей искоренять зловредные политические, свободолюбивые идеи. И выполняли эту задачу с особым рвением, пытаясь раздуть всякую шалость до размеров проступка, имеющего политическую окраску. Результатов они добивались прямо противоположных: гимназисты рано знакомились с политическим и религиозным свободомыслием, которое усугублялось, когда они становились студентами университета. Не избежал этой общей для тогдашних молодых людей судьбы и Всеволод Крестовский, поступивший после окончания гимназии в 1857 году в Санкт-Петербургский университет, на историко-филологический факультет. Вот каким предстает он в воспоминаниях товарища по университету: "Всеволод Крестовский представлял тогда по облику, образу мыслей и даже юношеской симпатичности нечто приятное, несовместимое с позднейшим Крестовским, когда он писал "Панургово стадо", надел уланский мундир и стал редактировать варшавскую газету. Крестовский был товарищем по университету и, можно сказать, другом Писарева. Писал он не глубокомысленные, но красивые стихи под вкусным либеральным соусом. Например, "Христовы братья", "Весенняя смерть", "Испанские мотивы" были тогда очень популярны и симпатичны для многих читателей. В них чуялся поэт. Стихи его выливались из души"*. ______________ * Фирсов Н. Из воспоминаний шестидесятника // Исторический вестник. 1914. Май. С. 494. А вот свидетельство другого мемуариста, известного русского литературного критика и историка литературы А.М.Скабичевского: "...был, впрочем, у нас и девятый однокурсник, но он с нами не мог сблизиться, так как почти целый год мы его не видели; он очень редко являлся в университет, чуть не гимназистом ещё начавши вращаться в литературных кружках, и только в конце учебного года он выплыл и готовился вместе с нами к экзаменам, а затем опять исчез, как комета. Это был известный автор "Петербургских трущоб" В.В.Крестовский. Он был в то время ещё свободомыслен, писал стихи, подражал Некрасову и производил этими стихами большой фурор на студенческих сходках... В короткое время экзаменационной горячки сблизиться с нашим кружком он, конечно, не успел: не до того в это время было. Тем не менее я помню, как во время приготовления не то по богословию, не то по греческому языку он очень горячо и резко старался обратить меня на путь всяческих отрицаний. Таким образом, как это ни странно, но я должен признаться, что первые семена свободомыслия посеял в меня автор "Панургова стада"*. ______________ * Скабичевский А. Литературные воспоминания. М.; Л., 1928, С. 166. В воспоминаниях мемуаристов студент Вс.Крестовский предстает перед нами как литератор, имя которого становится известным читателю. Но пристрастился к сочинительству он гораздо раньше, ещё в гимназии. Вначале он писал стихи - по-юношески восторженные, как и полагалось в его возрасте. Но уже в четвертом классе гимназии пробует свои силы и в прозе. Один из рассказов юного гимназиста, "Вдовушка", попал в руки инспектору, был признан скабрезным, вольнодумным и предан сожжению. К счастью, помимо инспекторов, были в гимназии и внимательные учителя. Преподаватель русского языка В.И.Водовозов заметил недюжинные способности своего воспитанника и всячески поощрял его к творчеству. Связи между учителем и учеником не порвались, когда гимназист стал студентом. Именно Водовозов летом 1858 года познакомил Всеволода Крестовского с Львом Александровичем Меем, вокруг которого группировался тогда кружок литераторов. Душою этого кружка был Аполлон Александрович Григорьев, известный русский поэт и критик. Состояли в нм также литератор Владимир Рафаилович Зотов, получивший некоторую известность благодаря историческим романам Юрия Давыдова, где он выведен в качестве действующего лица, и замечательный русский поэт Константин Константинович Случевский. Крестовский появился в этой компании не как ищущее покровительства молодое дарование, а как писатель, уже имеющий литературное имя, - его стихи и повести печатались во многих периодических изданиях: "Русском слове", "Времени", "Светоче", "Эпохе", "Русском вестнике", "Библиотеке для чтения". И Мей, и другие участники кружка ценили талант Крестовского, на вечерах он нередко читал свои новые произведения. Благодаря этим чтениям Крестовский выработал в себе талант декламатора и впоследствии нередко выступал как чтец-декламатор в публичных литературных концертах, мастерски копируя голоса разных людей. Будучи ещё студентом университета, Всеволод знакомится с писателем Михаилом Михайловичем Достоевским, а затем и с его знаменитым братом Фёдором Михайловичем, получившим помилование и вернувшимся из ссылки. Отныне Всеволод становится почитателем таланта замечательного русского писателя, влияния которого он не избежал в своём творчестве. Увлечение литературой у Вс.Крестовского было настолько сильным, что он, проучившись только два года, бросает Петербургский университет и целиком посвящает себя литературной деятельности. Всеволод знакомится с поэтом-сатириком Василием Степановичем Курочкиным, который вместе с карикатуристом Н.А.Степановым начинает издавать еженедельный журнал "Искра". Посещает вечера искровцев у Василия Степановича, читает там свои новые произведения, проникается свободолюбивыми настроениями этого журнала. Но было бы неправильно представлять себе Крестовского неким литературным фанатиком. Он был вполне светским молодым человеком, отдавал дань кутежам в модном тогда трактире Еремеева у Аничкова моста, ухаживал за девушками. В это время он познакомился с семейством де Сен-Лорана, одной из дочерей которого увлёкся. Об этом вряд ли бы стоило упоминать, если бы не влияние, которое оказало это семейство на молодого либерала. Дело в том, что либеральные идеи в то время, как говорится, носились в воздухе, и потому молодые вольнодумцы презирали всех, кто эти идеи не разделял, особенно "военщину", где по вполне понятным причинам они получили наименьшее распространение. Однако, познакомившись поближе с де Сен-Лоранами, среди которых многие были военными, Крестовский попал под влияние этих людей, их взглядов, мировоззрения и изменил своё отношение к военной среде. Впоследствии это повлияло на судьбу Крестовского: он сам стал уланом. Но это случится ещё не скоро. А пока начинающий литератор пылко влюбляется в дочь актрисы Санкт-Петербургских Императорских театров Е.В.Гринёвой - Варвару Дмитриевну, тоже актрису. Молодые люди - жениху было 22 года, а невесте 20 лет - обвенчались и, так как средств у них было немного, поселились на даче Петровского острова. Их богемную, не очень обеспеченную жизнь скрашивали друзья, которые посещали дачу. Среди них были приятель Всеволода граф Кушелев-Безбородко, писатель и общественный деятель А.П.Милюков (не путать с министром иностранных дел Временного правительства, историком и публицистом Павлом Николаевичем Милюковым), скульптор Микешин, художник Маковский. Вернувшись в Петербург, когда материальные дела несколько поправились, Всеволод Крестовский пробует себя на артистическом поприще - играет в благотворительном спектакле роль Молчалина в комедии А.Грибоедова "Горе от ума". Он много печатается, но главное - продолжает работать над некогда посетившей его идеей написать роман из петербургской жизни. Длительное время работает Вс.Крестовский над изучением петербургской жизни разных слоёв общества, особенно городского "дна". Об одном из эпизодов этой работы рассказала Войцехович, урождённая де Сен-Лоран: "Однажды зимою 1860 года явился к нам к завтраку Всеволод Владимирович. Он мне показался нечёсаным, каким-то измятым, в покрытом пылью сюртуке и нечищеных сапогах. - Откуда это вы в таком виде? - невольно сорвалось у меня с языка. - Родная моя, да я в части переночевал, - добродушно смеясь, отвечал Крестовский и тут же подробно рассказал, как он отправился вчера в трактир "Ерши", один из столичных вертепов, изучать нравы, как там произошла между ворами, вероятно, из-за дележа, драка с кровопролитием, как нагрянула полиция и, не разбирая, кто прав, кто виноват, препроводила всех посетителей трактира в часть, как утром частный пристав разобрал дело и выпустил его на свободу"*. ______________ * Крестовский Вс. Собр. соч.: В 8 т. Т I. Спб, 1899. С. Х. В подобных путешествиях в петербургские трущобы, а их было немало, Вс.Крестовского сопровождал будущий начальник сыскной полиции, знаменитый И.Д.Путилин. Петербургские власти также помогали молодому писателю. Светлейший князь Суворов, генерал-губернатор Петербурга, дал распоряжение о свободном посещении писателем тюрем, больниц и о содействии в том полиции. Князь Хованский, прокурор, разрешил ему пользоваться старыми судебными архивами, которые Вс.Крестовский посещал вместе со своими друзьями. Интересен рассказ Н.С.Лескова, посвящённый одному из походов в воровские притоны. "Это было летом. Мы втроём: Крестовский, я и ещё кто-то, кажется, Микешин, впрочем наверно не помню, отправились гулять и встретили знакомого Крестовскому сыщика, который и предложил нам отправиться в "Малинник". Мы, конечно, охотно согласились. Пришли. Внутренность "Малинника" вы, вероятно, помните по описанию Крестовского. К нам сейчас же подсели местные дамы и потребовали угощения. Они пили водку, а мы ели яйца, - единственное кушанье, которое мог рекомендовать нам буфетчик, хорошо знавший сыщика. Подсела к нашей компании и женщина, которую Крестовский назвал Крысой. Она без церемонии влезла на колени к бывшему со мною и Крестовским спутнику. Помню случившийся при этом небольшой, но довольно характерный эпизод: приятель наш сидел с Крысой и держал в руке, откинутой на спинку стула, папиросу. Кругом сидели и ходили самые отвратительные оборванцы. Один из них, проходя мимо нашего стола, преспокойно схватил эту папиросу и начал курить. Спутник наш вскочил и собрался проучить нахала. Однако сыщик удержал его, говоря, что затевать скандал здесь опасно. Когда этот инцидент закончился, нас повели по какому-то длиннейшему коридору смотреть внутренние помещения "Малинника". Шли мы совершенно спокойно, как вдруг где-то сзади послышался сначала сильный шум, точно от падения на пол какого-то большого тела, потом крики: "Помогите, режут, убивают!" - Обыкновенная история, - заметил сыщик, - это бывает здесь. Он не успел окончить начатой фразы, как крики о помощи сменились другими: "Спасайтесь, полиция". Мы обернулись, и представьте себе наше удивление. Коридора уже не было, мы находились в комнате: сзади нас спустилась сверху стена, и коридор превратился в комнату. Вышли мы из "Малинника" совершенно другим ходом - нас вывел сыщик"*. ______________ * Крестовский В.В. Указ. соч. С. XI - XII. А вот как рассказывает о подобных походах начальник сыскной полиции И.Д.Путилин: "Я сам сопровождал его (Крестовского) по трущобам, вместе с ним переодеваясь в нищенские костюмы: он вместе со мной присутствовал на облавах в различных притонах; при нём, нарочно при нём, я допрашивал в своём кабинете многих преступников и бродяг, которые попали потом в его роман. Наконец, я самолично давал ему для выписок дела сыскного отделения, которыми он широко пользовался, потому что почти все действующие лица его произведения - живые, существовавшие люди, известные ему так же близко, как и мне, потому что с большинством их я имел возможность его перезнакомить"*. ______________ * Крестовский В.В. Указ. соч. С. XII - XIII.
Екатерина: И вот итог этой огромной работы по изучению петербургских типов (отдельные очерки и зарисовки Вс.Крестовский публиковал в периодике), нравов, жизни и быта различных сословий общества: в 1864-1867 годах в "Отечественных записках", журнале, который редактировал А.А.Краевский, были напечатаны "Петербургские трущобы". Успех романа превзошел все ожидания, а автор его, Всеволод Крестовский, стал знаменитостью. Многие были увлечены напряжённым сюжетом, уголовной интригой, вообще - авантюрной стороной романа. Крестовского огорчало подобное отношение к его детищу. Сам он ставил перед собой при написании романа гораздо более серьёзные задачи. "Если мой роман заставит читателя призадуматься о жизни и участи петербургского бедняка и отверженной парии - трущобной женщины, - писал Вс.Крестовский, - если в среде наших филантропов и в сфере административной он возбудит хоть малейшее существенное внимание к изображённой мною жизни, я буду много вознаграждён осознанием того, что труд мой, кроме развлечения для читателя, принёс ещё и частицу существенной пользы..."* ______________ * Крестовский В.В. Указ. соч. С. X. Зная, как много и напряжённо работал Вс.Крестовский над своим романом, сколько душевных сил вложил в него, становятся странными и непонятными печатавшиеся в прессе утверждения, будто "Петербургские трущобы" были написаны его другом Н.Г.Помяловским. Правда, они появились после смерти Крестовского, при жизни, к счастью, он был избавлен от такого рода обвинений. Друзья Крестовского встали на защиту чести писателя и опровергли своими свидетельствами злонамеренную клевету. "С чрезвычайным удивлением прочёл я странную полемику по поводу принадлежности моему покойному товарищу знаменитого в своё время романа "Петербургские трущобы", - писал журналист Ф.Н.Берг, - далеко не лучшего из произведений этого блестяще талантливого автора. Он и сам не считал его лучшим. Роман этот из главы в главу писан при мне, и, хотя я и не ходил с автором посещать описываемые им трущобы, но знал весь ход его работы. К "Трущобам" покойный Всеволод Владимирович делал сам рисунки, и альбом с этими рисунками, вероятно, сохранился в его бумагах. Что за странное подозрение? Что общего между манерой и талантом Помяловского и покойного Крестовского? Трудно даже предположить, что такой автор, как Крестовский, воспользовался чужим трудом и многочисленные его издания подписывал бы своим именем"*. ______________ * Крестовский В.В. Указ. соч. С. XIII. Однако, если о принадлежности романа "Петербургские трущобы" Помяловскому говорили уже после смерти его истинного автора, то о сходстве этого романа с известным, в том числе и в России, произведением французского писателя Эжена Сю "Парижские тайны" писали ещё при жизни Вс.Крестовского. Поэт-сатирик Д.Д.Минаев саркастически замечал: "Теперь Крестовский берёт из "Парижских тайн" новые лица и, перерядив их по мере возможности, пересылает из Парижа в "Петербургские трущобы". Граф Каллаш есть принц Родольф, обратившийся в фальшивого монетчика; доктор Катцель, его сообщник, напоминает шарлатана Полидора из "Парижских тайн". Самый рассказ Крестовского принимает колорит более яркий, чем "Парижские тайны", подобно тому, как цвет суздальского ситца ярче и крупнее, нежели у французского ситца"*. ______________ * Искра, 1866. С. 83. Если отбросить свойственное всякому саркастическому пассажу преувеличение, следует признать, что оба этих произведения действительно похожи и по теме - противопоставлению мира сытых и голодных, - и по построению: и там, и тут на передний план выступает авантюрная интрига, и в то же время оба они носят отчётливо выраженную социальную окраску. Нет сомнения, что Вс.Крестовский читал "Парижские тайны", как читало его всё тогдашнее русское, и не только русское, общество. Ведь даже К.Маркс и В.Г.Белинский откликнулись на его публикацию. Однако было бы несправедливо и опрометчиво представлять "Петербургские трущобы" как своего рода кальку с французского романа. Произведение Вс.Крестовского - типичный образец либеральной русской литературы 60-х годов позапрошлого века. Социальная направленность романа очевидна, и сам автор неоднократно подчёркивал это. Говоря о главном герое своего произведения, Bс.Крестовский с пафосом восклицал: "Есть в мире царь незримый, неслышимый, но чувствуемый, царь грозный, как едва ли был грозен кто из владык земных. Царь этот стар; годы его считают не десятками и не сотнями, годы его - тысячелетия. Он столь же стар, сколь старого, что зовут цивилизациею человеческою [...] Он горд и надменен, и гнусно-пресмыкающ в одно и то же время. Он подл и мерзок, как сама мерзость запустения. Его царственные прерогативы - порок, преступление и рабство - рабство самое мелкое, но чуть ли не самое подлое и ужасное из всех рабств, когда-либо существовавших на земле. Это склизкость жабы, ненасытная прожорливость гиены и акулы, смрад вонючего трупа, который смердит ещё отвратительнее оттого, что часто бывает обильно спрыснут благоухающею амброю. Его дети - Болезнь и Нечестие. Иуда тоже был его порождением, и сам он - сын ужасной матери. Отец его - Дьявол, мать - Нищета. Имя ему - Разврат"*. ______________ * Крестовский В.В. Указ. соч. С. XVII - XVIII. В "Петербургских трущобах" действуют истинно русские типы, которых автор встречал в жизни, многие из которых были известны всему Петербургу. Командир золотой роты Ковров списан с принимавшегося в светском обществе нувориша, закончившего свою жизнь на каторге. Генеральша фон Шпильце также имеет своим прототипом действительное лицо. Воровской жаргон Вс.Крестовский почерпнул в своих походах в притоны, но в большей мере - из тетрадки, купленной им у одного оборванца, которую он с увлечением читал вместе с Ап.Григорьевым. Узнавали читатели, с одной стороны, пресыщенное барство в лице князей Шадурских, с другой - разночинцев, типа Бероевых, и бедное, забитое городское мещанство в лице Вересова, Маши Поветиной, являющееся питательной средой петербургского "дна". Причём семья Шадурских - "сытые" - рисуется такими уничтожающими красками, что даже консервативный писатель и историк литературы К.Ф.Головин отметил, что роман Крестовского "полон изобличениями ужасающего разврата высших классов"*. И, наоборот, описание "голодных" полно сочувствия. "Надобно отдать ему справедливость, - писал Н.Соловьев, - что в местах, выражающих страдание описываемых им пролетариев, язык его достигает иногда замечательной силы"**. ______________ * Головин К. Русский роман и русское общество. Спб. 1904. С. 385. ** Всемирный труд. 1867. Кн. 12. С. 51. Встречаются в романе и такие приметы русской действительности того времени, как описание ареста Бероева. Чтобы отомстить Бероеву, пытающемуся разоблачить подлости молодого князя Шадурского, управляющий князя и нанятые им сыщики подбрасывают в квартиру Бероева прокламации и литографский камень для печатания запрещённой политической литературы. Из-за чего Бероев попадает сначала в "третье отделение", а затем в Петропавловскую крепость. Об оригинальности романа Вс.Крестовского можно говорить много. Ясно одно: это произведение - продукт русского национального духа, созданное русским писателем, произведение о русской жизни, о времени подъёма революционно-демократических идей в русском обществе, о расслоении русского общества на богатых и бедных, "сытых" и "голодных", и о масштабах этого расслоения, о которых благонамеренное русское общество даже не подозревало. В романе Вс.Крестовского, писал критик и историк литературы Е.А.Соловьёв (Андреевич), "дана полная, сравнительно, и поражающая до ужаса картина жизни петербургской нищеты и петербургских вертепов. Здесь впервые явилась она перед читателем оголённой, ничем не приукрашенной, безнадёжной и пугающей. Это настоящий дантовский ад, настоящее позорище, ибо большего падения человеческого невозможно себе и представить"*. ______________ * Соловьёв Е. Очерки по истории русской литературы XIX века. Спб., 1907. С. 453. В романе действуют типично русские народные типы, вроде Фомушки-блаженного, тюремного обитателя, ловко пользующегося религиозным чувством посещающих тюрьму меценаток из аристократического общества. Или заключённого Литовского замка, бывшего крестьянина Рамзи, вступившего в единоборство с общественной неправдой и действующего согласно простому правилу: "Если ты обидчик, лихоимец или теснитель - повинен есть!" В лице Рамзи Вс.Крестовский рисует нам тип благородного разбойника русского покроя, грозы помещиков и деревенских богатеев, поклонника поэзии Некрасова. Так что если и можно говорить о каком-либо влиянии Эжена Сю на Вс.Крестовского, то оно ограничивается лишь заимствованием общего замысла: показать столичное общество в разрезе, снизу доверху, от аристократов до городского дна. А такими заимствованиями полна вся мировая литература. Накануне выхода "Петербургских трущоб" произошли события, изменившие течение жизни Всеволода Крестовского. В 1863 году разразилось восстание в Польше, не оставившее равнодушным русское общество, в особенности интеллигенцию, часть которой перешла с либеральных позиций на консервативные. Вс.Крестовский отправляется в охваченную восстанием страну в качестве члена комиссии для исследования подземелий Варшавы, которые использовали повстанцы для укрытия от правительственных войск. Была у Крестовского для такой поездки и чисто личная причина. К этому времени семейная жизнь его сильно разладилась, и супруги жили фактически раздельно. Поэтому-то Крестовский с такой охотой принял предложение уехать в Варшаву, а прибыв на место, стал ревностно исполнять свои обязанности. В первые же дни при осмотре служб, принадлежащих Королевскому замку, члены комиссии спустились в конюшни Кубанского казачьего дивизиона. Осматривая стены конюшен, они увидели свежую кирпичную кладку, пробили её и обнаружили подземный ход, ведущий в одну сторону - к замку, в другую - к Висле. С риском для жизни Вс.Крестовский прошёл весь подземный коридор, до самой реки, обнаружил в нём боковые ответвления. Это путешествие по подземному коридору, где со свечкой, а где и вовсе в потёмках, говорит не только о его служебном рвении, но и о большом личном мужестве. Пребывание в Варшаве, впечатления от жизни города и характера польского народа позволили ему написать очерки "Катакомбы Фара", "Подземный ход", "Под каштанами Саксонского сада", "Пан Пшепендовский". Здесь же родилась идея большого романа, получившего позже название "Кровавый пуф" и состоящего из двух произведений - "Две силы" и "Панургово стадо". При написании этих романов Вс.Крестовский руководствовался патриотической идеей об исторической роли русского народа, о его непочатых силах. Он вполне разделял мнение Ф.М.Достоевского, который писал, что надо сначала перестать быть международной обшмыгой, стать русскими прежде всего. А "стать русским - значит перестать презирать народ свой. И, как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же начнёт и он нас самих уважать"*. ______________ * Достоевский Ф. Полн. собр. соч: В 30 т. Т. 25. Л., 1983. С. 23.
Екатерина: Однако, несмотря на патриотическую идею, произведения эти имели антинигилистическую направленность, и революционно-демократическое крыло русской интеллигенции приняло их в штыки. Вернувшись из Польши, Вс.Крестовский вновь окунается в российскую действительность. В 1867 году он предпринимает большое путешествие по Волге, во время которого устраивает в поволжских городах литературно-музыкальные вечера. Поездка эта дала ему богатый материал для очерков провинциальных нравов. Особенно много шума вызвали его публикации о Нижнем Новгороде и о злоупотреблениях на соляных промыслах. Хотя Вс.Крестовский зашифровал наименование Нижнего Новгорода, назвав его Сольгородом, а героя скандала полицмейстера Лаппа-Старженецкого - Загребистой Лапой, полицмейстер, узнавший себя, подал на автора в суд за распространение порочащих сведений. Дело рассматривалось в петербургском окружном суде. Отказавшись от адвоката, Крестовский остроумно защищался и выиграл процесс. И вот новый поворот в судьбе Вс.Крестовского. Будучи человеком уже достаточно зрелого возраста (около 30 лет), он поступает на военную службу юнкером в 14-й Уланский Ямбургский её императорского величества великой княжны Марии Александровны полк. В Свислочи, где стоял эскадрон, к которому прикомандировали Крестовского, он стал душою общества. Часто пел романсы собственного сочинения, им самим же положенные на музыку и известные в тогдашней России: "Под душистою ветвью сирени", "Когда утром иль позднею ночью", "Дай мне ручку, каждый пальчик", "Трубят голубые уланы и едут из города вон" (перевод из Гейне). Записал и обработал он и сказку "Колобок", и ряд очерков о кавалерийской жизни. Вскоре Вс.Крестовский получает офицерский чин поручика. Начинается трудная полоса в его жизни. Во время бракоразводного процесса (так печально закончилось его супружество) присяжный поверенный оскорбил его. Крестовский вызвал чиновника на дуэль, и когда тот отказался драться, ударил его перчаткой по лицу, что вызвало новый судебный процесс, который Всеволод Владимирович выиграл. Но нападки либеральной прессы, последовавшие за процессом, он остро переживал. Тем более что инцидент с присяжным поверенным был только поводом, а причиной - всё те же его антинигилистические романы. Лучше складывались дела у Вс.Крестовского на военном поприще. Здесь на него посыпалось одно почётное поручение за другим. По желанию шефа полка великой княжны Марии Александровны он пишет историю Ямбургского полка, за что в качестве награды Александр II переводит его в лейб-гвардии Уланский его величества полк. Генерал-инспектор кавалерии великий князь Николай Николаевич сначала определяет Вс.Крестовского в комиссию по вопросу о преобразованиях в кавалерии, а затем поручает составление боевых летописей русской конницы. Однако император переводит служить Вс.Крестовского в гвардейский полк, шефом которого был он сам, и даёт ему новое задание - написать историю этого полка. Работая в архивах, Всеволод Владимирович обнаружил ряд неизвестных ему ранее исторических фактов, которые легли в основу его повести "Деды" - о царствовании Павла I. В повести автор стремится доказать, что мрачные стороны царствования Павла I как современниками, так и последующими поколениями были сильно преувеличены. Между тем, началась русско-турецкая война, и Вс.Крестовского командировали в действующую армию корреспондентом "Правительственного вестника" и для редактирования "Военно-летучего листка". Статьи его, изданные затем отдельными книгами, составили два больших тома. Однако роль летописца не совсем устраивает Крестовского, и после многочисленных просьб и настояний его прикомандировывают к Траянскому отряду генерала Карцева. Здесь он руководит расчисткой от снега дороги на Траянский перевал, а при штурме последнего в ночном бою находится в цепи 10-го стрелкового батальона. После трёхнедельного похода отряда генерала Карцева Вс.Крестовского командировали в авангардный отряд генерал-майора Струкова. Рейд этого отряда завершился взятием второй столицы Оттоманской империи - Андианополя. За турецкую кампанию Вс.Крестовский был награждён орденами Святой Анны 3-й степени с мечами, Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Сербским орденом Такова 4-й степени, румынским орденом Fraceria Dunariu и черногорским орденом князя Даниила 3-й степени. По возвращении в Петербург Вс.Крестовский приступает к новому большому литературному труду - трилогии "Тьма Египетская", "Тамара Бендавид" и "Торжество Ваала". Всеволод Владимирович фундаментально готовился к написанию этого труда. Он изучал древнееврейский язык, делал нужные выписки из старых книг. Публикация первых глав "Тьмы Египетской" в "Русском вестнике" показала антиеврейскую направленность этого романа, так что редактор журнала М.Н.Катков отказался от дальнейшей публикации. И только когда редактором "Русского вестника" стал Ф.Н.Берг, были опубликованы все три романа, причём третий остался незаконченным из-за смерти автора. Летом 1880 года Александр II отправляет Вс.Крестовского в новую командировку - на должность секретаря для военно-сухопутных сношений при главном начальнике русских морских сил в Тихом океане адмирале С.С.Лесовском. Одновременно он должен был вести исторические записки о плавании эскадры и писать корреспонденции в "Правительственный вестник" и "Военный сборник". По пути из Неаполя во Владивосток, куда Вс.Крестовский отправился вместе с адмиралом Лесовским, он побывал в Австрии и Италии. Из-за болезни Лесовского, с которым Вс.Крестовский служил на одном корабле, он полгода проводит в Японии. Результат этого - его двухтомная книга "В дальних водах и странах", а также написанный уже в Петербурге обстоятельный труд этнографически-статистического характера о положении и нуждах Южно-Уссурийского края. Не успел Всеволод Владимирович оправиться от одного путешествия, как надо было собираться в новое, не менее далёкое и экзотическое: его назначили старшим чиновником особых поручений при генерал-губернаторе Туркестана. Здесь он занимается приведением в порядок Ташкентской казённой библиотеки, раскопками в Афросиабе близ Самарканда, а также участвует в посольстве к эмиру Бухарскому. Последнее произвело на него сильное впечатление, в результате чего и появилась его новая книга "В гостях у эмира Бухарского", представляющая собой живые картины жизни Востока. По окончании путешествия в Туркестан, где Всеволод Владимирович находит свое семейное счастье - женится на 20-летней дочери статского советника Евдокии Степановне Лагоде, его откомандировывают в распоряжение Министерства внутренних дел. Тут он вновь совершает два путешествия, но уже по России: одно по ознакомлению с деятельностью земства, другое - для осмотра промышленных и торговых центров России. Итогом их были статьи: "Под владычеством земства" и обзор "Промышленные и торговые центры России". Однако на должности чиновника особых поручений Министерства внутренних дел он задержался недолго, и в 1887 году беспокойная судьба забросила его в департамент таможенных сборов. И вновь длительные поездки по железной дороге и на лошадях для инспектирования отдалённых бригад пограничной стражи, во время которых он изучал жизнь и быт офицеров и нижних чинов. Это изучение дало ему богатый материал для очерков: "Вдоль австрийской границы", "Русский город под австрийской маркой", "По закавказской границе". Служба в департаменте таможенных сборов с длительными поездками в малоосвоенные уголки страны была нелёгкой для человека его возраста. Поэтому Вс.Крестовский с удовольствием принимает предложение Варшавского генерал-губернатора занять место редактора газеты "Варшавский дневник". И хотя по прибытии в Варшаву он энергично взялся за новое дело журналиста, работать ему было тяжело. На Крестовского обрушилась заграничная польская печать, не простившая ему "антипольских" романов "Две силы" и "Панургово стадо". Начались трения с цензором, которые угнетали Всеволода Владимировича настолько, что он не раз собирался оставить свой пост. Всё это не могло не сказаться на здоровье писателя. В 1894 году у него обнаружили болезнь печени и почек. Болезнь, осложнённая сильной простудой, прогрессировала, и в январе 1895 года Вс.Крестовский скончался. Его похоронили в Петербурге в Александро-Невской Лавре.
Екатерина: * * * Всеволод Владимирович Крестовский занимает скромное место в истории русской литературы XIX века. Он и сам понимал это. В одном из ответов начинающим литераторам он писал: "Надо... чтобы каждый автор, претендующий на внимание к себе читателя, имел что сказать ему своё, и сказал бы это "своё" искренно. В этом - главное, а остальное есть уже дело большего или меньшего таланта. Но ведь не все же Шекспиры и Гюго, не все же Пушкины и Толстые; читается и наш брат, скромный второстепенный и третьестепенный писатель, если он искренно и честно относится к своему делу"*. ______________ * Крестовский В.В. Указ. соч. С. XLVIII. Новое издание романа Вс.Крестовского "Петербургские трущобы" выходит в свет в примечательный период нашей жизни, когда в обществе повысился интерес к русским писателям XIX века второго и третьего ряда. Они оставили нам замечательные произведения, которыми зачитывались их современники, и которые с удовольствием читает ваше поколение. Да и называем мы их писателями второго ряда не потому, что у них не хватало таланта, а потому, что русская литература богата и более великими именами. Вызывает уважение и восхищение и служит хорошим примером то, как они работали над своими произведениями, сколько сил вкладывали в них. "Так, для "Трущоб", пишет Вс.Крестовский, - я посвятил около девяти месяцев на предварительное знакомство с трущобным миром, посещал камеры следственных приставов, тюрьмы, суды, притоны Сенной площади (дом Вяземского) и проч., и работал благодаря тогдашнему прокурору князю Хованскому и покойному Христиановичу в архивах старых судебных мест Петербурга, откуда и почерпнул многие эпизоды для романа. Чтобы написать "Кровавый Пуф" ("Две силы" и "Панургово стадо". И.С.), потребовалось не только теоретическое изучение польского вопроса по источникам, но и непосредственное соприкосновение с ним в самой жизни, что и дала мне моя служба в Западном крае и в Польше. Для "Дедов" пришлось по источникам изучать эпоху последних лет царствования Екатерины II и царствование императора Павла. Наконец, для последней трилогии ("Тьма Египетская", "Тамара Бендавид" и "Торжество Ваала". - И.С.) ...употреблено до десяти лет на изучение литературы данного вопроса, библии, талмуда и проч., не говоря уже о личном, практическом знакомстве с еврейским миром и бытом... Но при всём этом первенствующее значение я даю никак не теоретической подготовке по источникам, а самой жизни, т.е. тем непосредственным впечатлениям, какие она на меня производит при знакомстве с нею, её бытом, типами и соотношениями в массе ежедневных соприкосновений моих с нею"*. ______________ * Крестовский В.В. Указ. соч. С. XLVI. Читающая публика по достоинству оценивала напряжённый творческий труд и талант Вс.Крестовского. В Вологде во время проводов его на вокзале было много горожан во главе с местным учителем, который произнёс такую речь: "Приветствуем вас, наш дорогой писатель, и подносим вам хлеб-соль в знак нашего уважения к вам, как к исто-русскому писателю. Мы все с особенным удовольствием читаем всё, что вы пишете!"*. Подобные чествования были в Белостоке, поволжских городах и др. ______________ * Крестовский В.В. Указ. соч. С. XLIX. А вот как оценили талант писателя его собратья по перу. Во время похорон Вс.Крестовского прочувствованные слова сказал молодой поэт Аполлон Коринфский: "...Мы все знаем, что хороним русского писателя, откликавшегося на все крупнейшие вопросы русской бытовой народной жизни. Но не все мы знаем, что мы хороним русского поэта, представителя чистой поэзии, проводника русского народного духа. В этом виновата та рознь, которая разделяет литературу наших дней и является виновницею вражды людей, связанных между собою общностью идей художественного единения. Всеволод Крестовский - явление крайне оригинальное для того, чтобы умолчать о нём представителю современной русской поэзии; поднимая свой скромный голос на могиле поэта, я желаю почтить его память, святую для каждого почитателя русской народной поэзии, и вот за нее, за русскую поэзию, земной поклон тебе, русский народный поэт!"* ______________ * Крестовский В.В. Указ. соч. С. LV. Мы часто говорим и пишем об остроте сегодняшней литературной борьбы. В России XIX века она была не менее острой. Как же относился к этому Вс.Крестовский, которого критики того времени причисляли к лагерю консерваторов? Критерием ценности того или иного произведения для него была искренность, иными словами, талантливость. "Я признаю всякое "направление" в писателе, если только он искренен. Можете быть мрачнейшим пессимистом или усвоить себе Панглосовское убеждение, что "всё к лучшему в сём лучшем из миров", - писал Вс.Крестовский, - в сущности, это решительно всё равно, если только вы искренни"*. ______________ * Крестовский В.В. Указ. соч. С. XLVII. Эти слова писателя теперь особенно актуальны, ибо он даёт нам завидный пример плюрализма в литературе, за который мы так ратуем. Поэтому сегодня надо издавать писателей всех направлений - и современных, и, конечно, прошлых веков и десятилетий (разумеется, если их произведения не несут в себе проповедь насилия, войны и др.), для объективного научного, а истинно научное и должно быть объективным, изучения нашей литературы и культуры, а также для того, чтобы читающая публика могла более широко и полно судить о литературной и общественной жизни России того времени. И.Скачков
Екатерина: Родился Всеволод Крестовский 11 февраля 1840 года в Киевской губернии. Происходил из старинного дворянского рода. Отец Всеволода Владимировича, Владимир Васильевич, в Крымскую компанию воевал под Севастополем офицером уланского полка, затем вышел в отставку и переехал к семье в Санкт-Петербург. К тому времени (1850-1856 годы) Всеволод прошёл курс наук в 1-й гимназии и поступил в 1857 году на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского императорского университета. К этому же времени относятся первые писательские опыты Всеволода Крестовского в жанрах психологического рассказа и очерка нравов. К 1859 году семья Всеволода Крестовского разорилась. Он был вынужден уйти из университета и зарабатывал на жизнь литературной поденщиной в журнале "Русское Слово" у Аполлона Григорьева, попутно давая уроки за курс гимназии чиновникам, желавшим сдать экзамены на первый чин коллежского регистратора (14 класс). Одним из первых учеников Крестовского стал 19-летний помощник полицейского надзирателя Сенного рынка Иван Дмитриевич Путилин. В благодарность за учение Путилин по просьбе Всеволода Крестовского начал знакомить его с криминальным миром Санкт-Петербурга. Благодаря Путилину и его начальнику, следственному приставу К.К.Галахову, Крестовский получил уникальную возможность участвовать в полицейских облавах и ловле преступников методом личного сыска, допросов подозреваемых, работы в столичных судебно-полицейских архивах и т.п. В 1860 году Крестовский женился по любви на 20-летней барышне Варваре Дмитриевне Гринёвой - и, ввиду неизбывной бедности, - поселился с молодой женой в пустующей даче на Петровском острове. Несмотря на крайнюю скудность обстановки (кровати жильцам заменяли копны сена), эта дача стала излюбленным местом сборищ талантливой питерской молодёжи той эпохи. Частыми гостями молодой четы были братья-художники Маковские, скульптор Михаил Микешин, литератор Николай Лесков. Двух последних Крестовский водил "на натуру" в самые "знаменитые" питерские притоны той эпохи - "Вяземскую лавру", "Малинник", трактир "Ерши" у Аничкова моста и т.п. Безопасности ради, Крестовский всякий раз наряжал себя и спутников в нищенские лохмотья либо одеяния рабочих-поденщиков, но несколько раз им приходилось отбиваться в рукопашных драках от заподозривших неладное "блатных". В 1863 году Крестовский расстался с супругой. Вероятно, тогда же он, став к тому времени знатоком скрытых подземных убежищ криминалитета, обратил на себя внимание Третьего отделения Канцелярии Е.И.В. - и в том же 1863 году отбыл с особым поручением в Царство Польское в составе официальной комиссии по исследованию подземелий Варшавы, использовавшихся участниками польского восстания 1863 года. Там же Крестовский начал работу над рукописью своего первого романа "Петербургские трущобы", опубликованного в журнале "Отечественные записки" в 1864-1866 годах. Выход этой книги в одночасье сделал Крестовского одним из самых известных и модных писателей России. Летом 1867 года он отправился в пароходное турне по Волге для участия в цикле литературных вечеров. Попав в Нижний Новгород, Всеволод Крестовский стал свидетелем вопиющих злоупотреблений местного обер-полицмейстера Лаппо-Старженецкого и начал газетную кaмпанию против последнего. Противник Крестовского пытался привлечь его к суду за клевету, но в итоге разбирательства автор был полностью оправдан, а его оппонент с позором изгнан с должности. В июле 1868 года Крестовский добровольно поступил на службу в 14-й уланский Ямбургский полк в Гродненской губернии, совмещая службу строевого офицера-кавалериста с творческой деятельностью. В 1870 году писатель в чине поручика был прикомандирован к Главному Штабу русской армии в Санкт-Петербурге с официальным поручением написать историю полка. В то же время он исполнял некоторые иные особые поручения, в результате которых в 1872 году был переведён тем же чином в лейб-гвардии Уланский полк. В декабре 1876 года штаб-ротмистр Крестовский получил отпуск по службе и отправился на воюющие Балканы в качестве официального корреспондента столичной газеты "Правительственный вестник" при добровольческом отряде генерала М.Г.Чернява. С начала русско-турецкой войны Крестовский попал в штаб действующей Дунайской армии уже как редактор армейской газеты "Военно-летучий листок". К этому времени относится знакомство писателя с генералом М.Д.Скобелевым, а также с аккредитованными при штабе иностранными корреспондентами. В отличие от штатских коллег, ВВК имел право беспрепятственного въезда в ближние армейские тылы, и не раз добровольно участвовал в боевых действиях передовых частей русских войск. В том числе в штурме Траянова перевала на Шипке, боях за Деда-апач и рейде кавалерийского отряда Струкова до Адрианополя в феврале 1878 года. За боевые заслуги и храбрость военный журналист был удостоен чина штаб-ротмистра и орденов Св.Анны 3 ст., Св. Станислава 2 ст. с мечами, Св. Владимира 4 ст. с мечами, сербского Таковского креста, орденов Румынии и Черногории. Вскоре после завершения военных действий (в феврале 1880 года) ВВК был командирован в качестве "секретаря для военно-сухопутных сношений" в эскадру Тихоокеанского флота под командованием адмирала С.С.Лесовского. До базы эскадры во Владивостоке ВВК добирался на пассажирском пароходе из Неаполя через Суэцкий канал, Красное море и Индийский океан. В ноябре 1881 года ВВК вместе с эскадрой Лесовского прибыл в японский порт Нагасаки и еще полгода оставался там с военно-дипломатической миссией. Вернувшись в Россию в 1882 году, ВВК в чине подполковника был вскоре переведен из столицы в распоряжение генерал-губернатора Туркестана М.Г.Черняева. Участвовал в посольствах в Бухару и Хиву, раскапывал курганы в Самарканде - и вторично женился на юной 20-летней вдове чиновника по особым поручениям Евдокии Лагоде. С 1884 по 1887 гг. ВВК вновь служил в столицах, инспектировал земские учреждения в Центральной России, занимался журналистикой в газетах "Гражданин" и "Свет". В апреле 1887 года был назначен штаб-офицером Корпуса погранстражи при Департаменте таможенных сборов Министерства финансов, получив чин полковника. Следующие 5 лет жизни В.В.Крестовского прошли в постоянных разъездах с ревизиями по границам в Закавказье и Царстве Польском. Летом 1892 года В.В.Крестовский уже в чине генерал-майора переехал в Варшаву, став редактором газеты "Варшавский вестник" при генерал-губернаторе Царства Польского И.В.Гурко. В последний период жизни Крестовский всерьёз занимался "польским" и "еврейским вопросами" и проблемой взаимоотношений национальных культур в условиях развития капитализма в России. Чтобы лучше освоить этот вопрос, В.В.Крестовский на склоне лет вместе с еврейскими священнослужителями штудировал Талмуд и Тору и даже выучил иврит (помимо коего свободно говорил на французском и немецком языках, мог объясняться на английском и польском, знал основы японского - и, разумеется, в совершенстве владел "уголовным языком", будучи автором первого словаря уголовного жаргона России). 18 января 1895 года Всеволод Владимирович Крестовский скончался от хронической болезни почек в Варшаве, оставив вдову и шестерых детей от двух браков. Потомки его до сих пор живут в России. К сожалению, после 1917 года их предок считался "апологетом консервативно-охранительного направления российской словесности". К тому же, при жизни он не скрывал своей нелюбви к "либеральной интеллигенции" и "национально-освободительным движениям" Российской Империи. Поэтому переиздания произведений Крестовского, а также экранизация его самого известного романа "Петербургские трущобы" стали возможны с конца 1980-х гг., а его биография так до сих пор никем не написана." "Деды" В исторической повести «Деды» широко известного во второй половине XIX века русского писателя Всеволода Владимировича Крестовского описывается время правления Павла I. Основная идея книги — осветить личность этого императора, изобразить его правление не в мрачных красках, показать, что негативные стороны деятельности Павла были преувеличены - как современниками, так и последующими историками. В книге ярко обрисованы образы представителей дворянских сословий — вельмож, офицеров, помещиков. Последние главы посвящены генералиссимусу Александру Васильевичу Суворову, Итальянскому и Швейцарскому походам русских войск в 1799 году под его командованием, переходу через Альпы суворовских чудо-богатырей. Книга написана через 10 лет после "Петербургских трущоб", уже Всеволодом Крестовским - военным. Время действия романа начинается с кончиной Екатерины II, и заканчивается 1800 годом, как раз завязкой действия сериала "Адъютанты любви". Всем, кто интересуется объективной картиной павловского времени, рекомендуется. Павел, придя к власти, знал, что делать, отладил работу госучереждений, заставил служить дворян, которые ранее проходили службу и получали повышения, не выходя из дома. Следуя по пятам за главным героем, гвардейцем Череповым, попавшим случайно в фавор к Павлу, мы видим картины уездного города, типы помещиков, не уступающих по описанию мастерству Николая Гоголя, к примеру, помещика-самодура Поплюева, который играл в солдатов и превратил поместье в укреплённый лагерь. Вынужденный по указу Павла отбыть к месту службы, сей бездельник превратился в неплохого офицера. Автор водит нас по Петербургу конца 18 столетия, на этот раз не заглядывая в злачные места, лишь иногда - в питейные заведения вместе с нашим гвардейцем. Невеста Черепова взята в придворные дамы, а значит, мы там тоже побываем. Ей наш герой обязан спасением от гнева Павла, после того, как тот отправил его по недоразумению в конный полк в Сибирь. Дело было в том, что они не услышали команды императора на манёврах из-за сильного ветра. После очередной поплюевской выходки, на спор, дёрнуть императора за косичку парика, благодаря своей находчивости, Черепов получает повышение в звании и направление в действующую армию к Суворову, в Италию. В боевых походах участвует и великий князь Константин Павлович. Своей находчивостью, храбростью, а также тем, что делился последними деньгами и куском хлеба с солдатами, сей сподвижник Александра Суворова заслужил всеобщее уважение и большую популярность в войсках. Большой неожиданностью для всех стал его отказ от престола после Александра, когда все уже присягали ему. Оказалось, сей храбрец, совершивший вместе со всеми этот адский переход через Альпы, по скалам и льду, под градом пуль (хорошо в книге описан сей поход), вовсе не имел властных амбиций... "Кровавый пуф" "Очерки кавалерийской жизни" Из-под пера Крестовского вышло много книг на военные темы, в том числе "Очерки кавалерийской жизни", раскрывающие "физиологию" армейской службы в мирное время. Книга написана богатым, сочным, полным юмора языком. Автор затрагивает различные стороны быта и нравов русского офицерства, живописует многие реалии той эпохи. В настоящее издание вошли очерки, посвящённые изображению походных будней и уклада гарнизонной жизни. "Петербургские трущобы" "Тамара Бендавид" "Тьма Египетская" "Вне закона" Убийство, злой рок, подлость, измена, любовь и интриги, монастырское покаяние одной из любовниц главного героя - такова канва романа "Вне закона" (1873). Роман написан по материалам нашумевшего в России уголовного процесса. Увлекательный роман был переиздан в 1995 году в серии «Старый уголовный роман». Рассматривая в нём вечную проблему «преступления и наказания», автор показал, как совершённое преступление разъедает душу человека. Идея «высшего суда», находящегося «вне закона» и вне людской компетенции, незримо присутствует в романе. Судьба сама карает преступников и предателей, и в конце книги главная героиня говорит своему соучастнику: «Нас оправдал суд человеческий, но всё-таки и вы, и я... все мы несём в самих себе нашу заслуженную кару, только кара эта — вне закона») "Уланы Цесаревича Константина" "На западе и на востоке: очерки" "История Лейб-гвардии Уланского Его Величества полка" Данная книга формально принадлежит к типичным военно-историческим трудам, относящимся к историографии полков Российской императорской армии. Однако, это произведение имеет серьезные отличия от целого ряда остальных исследований подобного рода. Она принадлежит перу Всеволода Крестовского, получившего огромную популярность в литературных и политических кругах пореформенной России. Ныне в современной России литературное творчество Крестовского вновь приобрело большую популярность. По его романам были подготовлены сценарии ряда телесериалов. Воспроизведено в оригинальной авторской орфографии издания 1876 года. "В дальних водах и странах" В настоящей книге представлены путевые заметки Крестовского, сделанные им во время экспедиции адмирала С.С.Лисевского и его штаба из Одессы в Японию и Китай через Босфор, Средиземное море, Суэцкий канал и Индийский океан. Писатель красочно живописует неожиданные встречи, характерные черты быта и нравов далёких народов, сравнивает их с российскими обычаями. "История 14-го Уланского Ямбургского полка" В книге излагается история 14-го Уланского Ямбургского Её Императорского Высочества Великой княжны Марии Александровны полка с 1771 по 1871 год: Лёгкие полевые команды и Оренбургский драгунский полк 1771-1806 гг.- (Учреждение лёгких полевых команд, Самозванец Богомолов и вспышка бунта в г. Царицыне, Емельян Пугачёв и его первые успехи, Осада Оренбурга, Штурм Татищевой крепости, Атака и штурм Каргале, и др.), Ямбургский драгунский полк 1806-1812 гг. - (Как сформировался полк, Щёгольство и цены того времени, Дух и внутренняя полковая жизнь офицеров, Поход в Финляндию, Отечественная война 1812 года, и др.), Ямбургский уланский полк 1812-1871 гг. - (Военные действия под Данцигом, Апатия и нелюбовь к службе в среде солдат, Возмутительный факт неуважения к полковому командиру, Пьянство, кражи и мародёрство, Атака Ямбургских улан при Швекшне, и др.). "В гостях у эмира Бухарского. Путевой дневник" Книга составлена из глав, опубликованных в журнале "Русский вестник". В 1882 г. русский писатель В.В.Крестовский получил новое назначение и прибыл в Туркестан. Генерал-губернатор М.Г. Черняев, при котором он состоял чиновником по особым поручениям, направил его с дипломатической миссией в Бухару. Поездка произвела на него сильное впечатление, в результате появилась книга "В гостях у эмира Бухарского" (1887), представляющая собой живые картины жизни Востока. В.В.Крестовский приподнял таинственную завесу, так долго скрывавшую от взоров русского общества внутреннюю жизнь повелителя Бухары и его народа.
Екатерина: ПЕТЕРБУРГСКИЕ ТРУЩОБЫ КНИГА О СЫТЫХ И ГОЛОДНЫХ ОТ АВТОРА К ЧИТАТЕЛЮ Прежде чем читатель раскроет первую страницу предлагаемого романа, я нахожу не лишним сказать ему несколько слов. Когда ещё до появления в "Отечественных записках" первой части моего романа, которая сама по себе составляет как бы введение, пролог к нему, я читал её некоторым друзьям и знакомым - мне приходилось не однажды выслушивать вопрос: да неужели всё это так, всё это правда? Вопрос относился предпочтительно к тёмному миру трущоб. Весьма может статься, что он же придёт в голову и незнакомому с делом читателю. Поэтому позвольте мне рассказать, каким образом пришла мне первая мысль настоящего романа, что натолкнуло на неё и что побудило меня приняться за мой труд. В этом будет заключаться маленькая история романа и ответ на вопрос: точно ли это правда? Идея предлагаемого романа давно уже сделалась самой любимой, самой задушевной моей идеей. Первая мысль её явилась у меня в 1858 году. Натолкнул меня на неё случай. Часу в двенадцатом вечера я вышел от одного знакомого, обитавшего около Сенной. Путь лежал мимо Таировского переулка; можно бы было без всякого ущерба и обойти его, но мне захотелось поглядеть, что это за переулченко, о котором я иногда слышал, но сам никогда не бывал и не видал, ибо ни проходить, ни проезжать по нему не случалось. Первое, что поразило меня, это - кучка народа, из середины которой слышались крики женщины. Рыжий мужчина, по-видимому, отставной солдат, бил полупьяную женщину. Зрители поощряли его хохотом. Полицейский на углу пребывал в олимпийском спокойствии. "Подерутся и перестанут - не впервой!" - отвечал он мне, когда я обратил его внимание на безобразно-возмутительную сцену. "Господи! нашу девушку бьют!" - прокричала шмыгнувшая мимо оборванная женщина и юркнула в одну из дверок подвального этажа. Через минуту выбежали оттуда шесть или семь таких же женщин и общим своим криком, общими усилиями оторвали товарку. Всё это показалось мне дико и ново. Что это за жизнь, что за нравы, какие это женщины, какие это люди? Я решился переступить порог того гнилого, безобразного приюта, где прозябали в чисто животном состоянии эти жалкие, всеми обиженные, всеми отверженные создания. Там шла отвратительная оргия. Вырученная своими товарками окровавленная женщина с воем металась по низенькой, тесной комнате, наполненной людьми, плакала и произносила самые циничные ругательства, мешая их порою с французскими словами и фразами. Это обстоятельство меня заинтересовало. "Она русская?" - спросил я одну женщину. - "А чёрт её знает, - надо быть, русская". Как попала сюда, как дошла до такого состояния эта женщина? Очевидно, у неё было своё лучшее прошлое, иная сфера, иная жизнь. Что за причина, которая, наконец, довела её до этого последнего из последних приютов? Как хотите, но ведь ни с того ни с сего человек не доходит до такого морального падения. Мне стало жутко, больно и гадко, до болезненности гадко от всего, что я увидел и услышал в эти пять - десять минут. Я думал, что это уже последняя грань петербургской мерзости и разврата - и я ошибся. Это был один только лёгонький мотивец, один только уголок той громадной картины, о которой я тогда не имел ещё ни малейшего понятия, с которой познакомился поближе и покороче только впоследствии, ибо картина эта прячется от официальной, показной жизни нашего города, и вообразить её трудно, почти невозможно, без наглядного, непосредственного знакомства с нею лицом к лицу. Оставаться долее в этом приюте у меня не хватало силы: кроме нравственного, гнетущего чувства, начинало мутить физически. Я уже направился к двери, как вдруг две кутившие личности мужского пола и весьма подозрительной наружности заметили синий околыш моей фуражки и моё студентское пальто. Один из них без всякой церемонии подошёл ко мне. "Слышьте, студент, есть у вас деньги?" - "Есть. А что?" - "Дайте мне взаймы - сколько есть; у нас не хватило, а выпить хочется". Я понял, что тут ничего не поделаешь, вынул бумажник, в котором на тот раз находилось только два рубля серебром, и отдал их подозрительному господину. Подозрительный господин поблагодарил и предложил выпить с ними вместе. Я попытался было отказаться. "Что же вы, брезгуете, что ли?" - обиделся он. После этого, конечно, надо было остаться; и вот за стаканом скверной водки я узнал мимоходом, урывками кое-что из жизни побитой женщины и её товарок; но через эти урывки для меня скользила целая драма - такая драма, в которой "за человека страшно" становится. Да, милостивые государи, живем мы с вами в Петербурге долго, коренными петербуржцами считаемся, и часто случалось нам проезжать по Сенной площади и её окрестностям, мимо тех самых трущоб и вертепов, где гниёт падший люд, а и в голову ведь, пожалуй, ни разу не пришёл вам вопрос: что творится и делается за этими огромными каменными стенами? Какая жизнь коловращается в этих грязных чердаках и подвалах? Отчего эти голод и холод, эта нищета разъедающая, в самом центре промышленного богатого и элегантного города, рядом с палатами и самодовольно сытыми физиономиями? Как доходят люди до этого позора, порока, разврата и преступления? Как они нисходят на степень животного, скота, до притупления всего человеческого, всех не только нравственных чувств, но даже иногда физических ощущений страданий и боли? Отчего всё это так совершается? Какие причины приводят человека к такой жизни? Сам ли он или другое что виной всего этого? Обвинить легко, очень легко - гораздо легче, чем вдуматься и вникнуть в причину вины, разыскать предшествовавшие "подготовительные и предрасполагающие" обстоятельства. Но вот в том-то и вопрос: как взглянуть на падшего человека: один ли он сам по себе виноват и причинен в своём безобразии и несчастии? А если не один, то виноват ли ещё, наконец, при его невежественности относительно самых первичных нравственных оснований, при его грубой неразвитости, при той ужасающей нас обстановке, которою он окружён безысходно, часто с первой минуты своего рождения на свет? Если же всё это так, то не тяготеет ли часть этой вины на каждом из нас, на всём обществе нашем, столь щедром на филантропические возгласы, обеты и теории. "Es ist eine alte Geschichte" - все эти вопросы, которые я предложил: не я их выдумал, и не я первый повторяю их. Да, "es ist eine alte Geschichte, doch bleibt sie immer neu"*, быть может, для иного читателя, которому и в голову они не приходили. А у нас таковых - надо сознаться - не занимать-стать пока. ______________ * Это старая история... это старая история, однако она всегда повторяется (нем.) - из стихотворения Генриха Гейне. В тот достопамятный - лично для меня - вечер, когда я впервые случайно попал в одну из трущоб, вопросы эти и мне пришли в голову. Та невидимая драма, которая осветилась для меня - частью по услышанным и подхваченным на лету урывками, частью же по собственной догадке и соображениям, - невольно как-то сама собою натолкнула меня, вместе с вышеизложенными вопросами, на мысль романа. Я тогда же принялся за писанье и окрестил своё произведение "Содержанкой". Принялся за работу с жаром, исписал целую толстую тетрадь, но... ничего из этого путного не вышло. Задача оказалась слишком велика и широка для той рамки, которая была первоначально избрана мною. Притом я спасовал перед действительностью: я не знал, не имел ни малейшего понятия о той жизни, за изображение которой так опрометчиво взялся, - подготовки у меня не было никакой, отношение слишком дилетантическое - и я бросил свою работу, не покидая, однако, мысли об этом романе. Мне эта мысль уже представлялась в виде общего физиологического очерка не одних только трущоб и вертепов, но петербургской жизни вообще. Я принялся за изучение этой жизни и её типов с тех сторон, которые оказывались пригодными, подходящими для моей идеи. Через несколько лет исподвольных наблюдений я увидел ясно, что трущобы кроются не исключительно около Сенной, что они весьма многоразличны, и поэтому дал своему роману его настоящее название. Многим из читателей многое, быть может, покажется в нём странным, преувеличенным и даже невероятным; но это оттого, что мы не привыкли ещё к гласному публичному обсуждению такого рода фактов и обстоятельств. Открытые судебные камеры* не замедлят познакомить нас со множеством неизвестных ещё большинству явлений. Изменение системы тюремного заключения также принесёт громадную нравственную пользу тем несчастным, которые теперь неизбежно являются самыми закоренелыми орудиями и двигателями порока и преступления. Люди компетентные, приходящие, по роду своих обязанностей, в ближайшее соприкосновение с этим миром, очень хорошо понимают истину моих слов, ибо знают, что достаточно просидеть в тюрьме за проступок какой-нибудь один месяц, чтобы человек, хотя и честный, но не имеющий твердых нравственных основ, вышел бы оттуда полным и формально готовым негодяем, который при первом удобном случае сделается уже преступником. Наконец, справедливость требует сказать, что в последнее время многое уже сделано относительно мира трущоб. Старые язвы мало-помалу уничтожаются: в центральной нашей трущобе доме князя Вяземского - есть уже кое-какая возможность для нищего человека жить хотя немножко человеческим образом. ______________ * Крестовский имеет в виду судебную реформу 1864 г. По этой реформе учреждался гласный суд, формально независимый от министерства юстиции. Я считаю при этом первою и приятною обязанностью принести мою благодарность лицам, которые своим содействием помогли мне ознакомиться с теми многоразличными отраслями нашей жизни, что вошли в программу предлагаемого романа, - лицам, в следственной камере которых я знакомился с характером и личностями преступников, с фактами преступлений, подлежавших юридическому разрешению, и которые дали мне возможность спуститься в тёмный мир трущоб, чтобы самому, лицом к лицу, узнавать эту жизнь и нравы. К глубокому моему сожалению, роман не выходит в свет в том виде, в каком написан и в каком бы мне, как автору, всегда хотелось печатать*. От этого некоторые эпизоды являются перед читателем в крайне неполном и неряшливом виде, так что отсутствие эстетического - а во многих местах и просто логического - смысла ни для кого не может остаться незамеченным. ______________ * Текст настоящего издания печатается по: В.В.Крестовский. Петербургские трущобы: Книга о сытых и голодных. В 3 т. 1935. Я надеялся избежать всех этих погрешностей в отдельном издании моей книги, но надежды мои не оправдались. Итак, "Петербургские трущобы" и ныне, в отдельном издании, являются с прежними пробелами. Прошу читателя извинить их... Впрочем, поставя своим долгом относиться к печатному слову честно, я остаюсь - и навсегда останусь - при глубоко неизменном убеждении, что прямое слово правды никогда не может подрывать и разрушать того, что законно и истинно; а если наносит оно вред и ущерб, то только одному злу и беззаконию. Мною же - могу сказать по совести и смело - руководило одно лишь добросовестное желание добра и пользы. Но, как бы то ни было, я ещё и ещё раз прошу читателя извинить не мне, а этой книге её пробелы. Кроме общего наименования "Петербургские трущобы", я назвал ещё роман мой "книгою о сытых и голодных". Надеюсь, что этим достаточно охарактеризовано её содержание. Напрасно бы стал кто-нибудь в этом последнем названии выискивать какую-нибудь затаённую мысль. Оно означает почти непосредственно то, что и должно означать по самому смыслу употреблённых в нём слов. Объяснимся. Я остаюсь совершенно чужд в моей книге каких бы то ни было сословных пристрастий, симпатий и антипатий. Я беру только то, что мне даёт жизнь. Вкусно подносимое ею блюдо - я отмечаю, что оно вкусно; отвратительно - так и говорю, что отвратительно. Для меня в этом отношении не существует никаких каст и сословий, - писатель-романист должен стоять вне кружковых пристрастий к тому или другому. Для меня нет ни аристократов, ни плебеев, ни бар, ни мещан, - для меня существуют одни только люди - человек существует. И этих людей, вместо всяких каст, я делю на сытых и голодных, пожалуй, на добрых и злых, на честных и бесчестных и т.д. Если книга эта заставит читателя призадуматься о жизни и участи петербургского бедняка и отверженной парии - трущобной женщины; если в среде наших филантропов и в среде административной он возбудит хотя малейшее существенное вниманье к изображённой мною жизни, я буду много вознаграждён сознанием того, что труд мой, кроме развлечения для читателя, принесёт ещё и частицу существенной пользы для той жалкой, тёмной среды, где голодная мать должна воровать кусок хлеба для своего голодного ребёнка; где источником существования двенадцати-тринадцатилетней девочки является нищенство и продажный разврат; где голодный и оборванный бедняк, тщетно искавший честной работы, нанимается для совершения преступления мошенником сытым и более комфортабельно обставленным в жизни, причём этот ничем почти не рискует, а тот, за самую ничтожную цену, ради требований своего непослушного желудка, гибнет на каторге; где, наконец, люди болеют, страдают, задыхаются в недостатке чистого, свежего воздуха и иногда решаются если не на преступление, то на самоубийство, чем ни попало и как ни попало, лишь бы только избавиться от безнадёжно мрачного существования, буде до этого крайнего исхода не успеют зачерстветь и оскотиниться настолько, чтобы потерять всякую способность к каким бы то ни было человеческим ощущениям, как нравственным, так и физическим, кроме инстинктов голода, сна и, часто, ненормально удовлетворяемой половой потребности. Здесь-то вот кроется наша невидимая язва, здесь наша горькая скорбь вавилонская, которая даже не вопиет о спасении, об исходе, по причине очень простой и несложной: она их не знает. Быть может, кто-либо найдёт, что изображение этих язв слишком цинично и даже неблагопристойно. Что ж делать, таков уж предмет, избранный мною. Да, впрочем, книга ведь не предназначается к чтению в пансионах и институтах для благородных девиц. В этом случае я могу ответить только словами покойного Помяловского: "Если читатель слаб на нервы и в литературе ищет развлечения и элегантных образов, то пусть он не читает мою книгу. Доктор изучает гангрену, определяет вкусы самых мерзких продуктов природы, живёт среди трупов, однако его никто не называет циником; стряпчий входит во все тюрьмы, видит преступников по всем пунктам нравственности: отцеубийц, братоубийц, детоубийц, воров, подделывателей фальшивых бумаг и т.п. личностей, изучает их душу, проникает в самый центр разложения нравственности человеческой, однако и его никто не называет циником, а говорят, что он служит человечеству; священник часто поставлен в необходимость выслушивать ужасающую исповедь людей, желающих примириться с совестью, но и он не циник. Позвольте же и писателю принять участие в этой же самой работе и таким образом обратить внимание общества на ту массу разврата, безнадёжной бедности и невежества, которая накопилась в недрах его". Слова уважаемого мною писателя пусть служат моим ответом и оправданием в глазах читателя элегантно-слабонервного; если же таковой сим не удовлетворится, то может на этих же страницах покончить чтение моего романа - и я, в таком случае, только почту своим долгом извиниться перед ним в том, что утруждал его прочтением этого несколько длинного предисловия. P.S. Несмотря на драматический сюжет, в романе немало поэтических моментов. Вот один из них: Ночь была славная, синяя, морозная — одна из редких петербургских ночей, где по зимам чаще всего господствует туман и прелая слякоть. Небо искрилось необыкновенно яркими звёздами; прохваченный добрым морозцем и потому крепкий и белый, снег хрустел и визжал под полозьями лихого троечника, который с ямщицкими покриками, кругло помахивая кнутом, ухарски заставлял своих серо-пегих выносить широкие, красивые сани — только пар валил столбом, да снежная пыль подымалась из-под копыт, и с какою-то бодрящей приятной колючестью иглы этой блестящей пыли резали зарумянившиеся щёки укутанной Маши, которая сидела рядом с Шадурским. Сердце замирало у Маши от ощущения быстрой езды, дыхание чуть-чуть спиралось от бодрого морозного воздуха, а в ушах звенели лихо подобранные бубенцы — и овладело ею в эту минуту такое широкое, удалое чувство, от которого жизнь неудержимым ключом закипает, восторженная слёзка просится на глаза из тяжело переполненного счастьем сердца, — такое чувство, когда душа просит простору, когда человеку птицей хочется быть или так бы вот взять и закричать во всю грудь от этого наплыва светлых, восторженных ощущений, когда, кажись, мира целого мало для того, чтобы высказаться, и хочется всем и каждому броситься на шею, обнять, целовать — до самозабвения, до одури какой-то. — Господи! как хорошо! как хорошо всё это! Ночь-то какая славная! — тихо шепчет Маша, закрывая глаза, и слышит, что близко наклонился к ней молодой князь, чувствует, что смотрит он на неё во все глаза — этой радостной красотой любуется. Нашёптывает ей что-то внутри, что он красив и молод, что его можно любить, и рисует себе она его черты, всё более и более слышит близость его: правую щёку её холодом опахивает ветер с морозною пылью, а по левой тепло скользит его дыхание. «Вот-вот поцелует… вот поцелует», — трепетно думает Маша, а самое охватывает тревожный страх, боязнь этого поцелуя и в то же время тревожно-застенчивое желание его.
Екатерина: Барбара Фритти Летние секреты Скелеты в море Книгу «Летние секреты» новой для меня писательницы Барбары Фритти я начала читать от скуки. Никак не ожидала, что она мне понравится… История о семействе МакКейн стала для меня, наверное, последним глотком лета в нынешнем году. Солнце, море, пляж… Что еще нужно, чтобы предаться ностальгии по ушедшему теплу? Пожалуй, это всё, а вот чтобы удержать интерес читателя к книге, нужна интрига, причём желательно детективная, которая будет удерживать внимание читателей до последних страниц. И Барбара Фритти об этом прекрасно знает... Итак, главные герои книги – это отец и его три дочери, которые много лет назад победили в кругосветной гонке, но теперь почему-то не хотят вспоминать об этом. Более того, они хотят вычеркнуть этот период из жизни. И на протяжении восьми лет им это удавалось, но, как известно, тайное всегда становится явным. Однажды у них на острове появляется журналист, жаждущий докопаться до правды. Казалось бы, кому это может быть интересно, ведь прошло уже много лет? Но всё не так просто, и у корреспондента Тайлера Джеймисона есть сильные личные мотивы, чтобы выбить из семейства правду о давней парусной гонке. Однако это оказалось не так легко. Старшая из сестёр, Кейт, готова пойти на всё, чтобы защитить свою семью, и явно не собирается ничего рассказывать какому-то журналистишке. Средняя, Эшли – очень неуравновешенная, вряд ли от неё можно добиться чего-нибудь путного. Ну а младшая, Кэролайн, слишком занята решением собственных проблем с выпивкой… Что же делать бедному Тайлеру, который сначала кажется несколько потерянным и не понимает, куда он попал? Знает только одно: ему нужно докопаться до истины, причём как можно быстрее, пока не случилась трагедия… В этой истории мне, прежде всего, понравилась даже не детективная интрига, а то, что дочери горой стояли за своего отца, даже понимая, что он неправ. Вот она – настоящая крепкая семья, которую не смогут разрушить никакие испытания. Дункан – пьяница, который не всегда считается с интересами дочерей, но он – их отец, и что бы не делал – им и останется... Признаюсь, немного подпортили впечатление от книги опечатки, но зато это - её единственный минус, на мой взгляд. А в целом, хороший роман, идеально подходит для отдыха.
Екатерина: Эллен Полл – современная американская писательница – появилась в литературе и завоевала интерес издателей любовными романами из эпохи Регентства, которые она писала под псевдонимом Фиона Хилл (Fiona Hill). Полл начала свою писательскую карьеру после окончания колледжа. Её отец согласился поддерживать её материально в течение шести месяцев, пока она пыталась написать и продать роман. Поняв, что будет сложно завершить серьёзную литературную работу за такой короткий срок, она решила написать исторический роман, а именно, роман из эпохи Регентства. Вот как она сама описала этот жанр в своей статье в New York Times Book Review: "Романы Регентства – солнечный и компактный жанр, в котором леди и джентльмен встречаются, составляют мнения друг о друге, добродушно подтрунивают друг над другом на протяжении 200 страниц, целуются и соглашаются пожениться. Они вращаются в лучших гостиных Англии, пишут и говорят на строго определённом языке периода с 1811 до 1820 года, когда принц Регент, будущий король Георг IV, сменил на троне своего безумного отца, что и дало название этому времени – Регентство...». Через пять месяцев Полл закончила и издала свою первую книгу The Trellised Lane. Она надеялась, что это произведёт на её отца впечатление достаточное, чтобы он решил субсидировать её работу над более серьёзным романом. Не произвело. "Он был весьма далёк от того, чтобы продолжать свой литературный патронаж. Оживлённо, с гордостью он поздравил меня с моим успешным вступлением в профессию, пожелал удачи и посчитал наш совместный эксперимент законченным", – так описала ситуацию Эллен в рецензии "Нью-Йорк Таймс" на новую книгу. Вынужденная сама себя поддерживать материально, она начала писать следующий роман (тоже из времён Регентства). "Скоро – и это тревожило меня – эти романы стали единственной вещью, которую я действительно умела делать", – признавалась она. Жанр процветал, и вскоре Фиона Хилл продвинулась от «книги в мягкой обложке» до «книги в твёрдом переплете». Однако, несмотря на финансовый успех работы, такая ситуация начала удручать Эллен. Прошло десять лет, прежде чем Полл издала первую книгу Back East под собственным именем. Этот и следующий роман Полл – Among the Ginzburgs – посвящены семейным отношениям, и они имели неожиданный успех. Позже Эллен обратилась к другому жанру – детективной беллетристике – и начала серию с героиней по имени Джульетт Бодин. Джульетт дебютирует в романе Corpse de Ballet: A Nine Muse Mystery: Terpsichore (Трупе на балетной сцене). Она – бывший преподаватель английской литературы, как и сама Полл, пишет любовные романы из времён Регентства. Но в жизни Джульетт вынуждена расследовать преступление в Манхэттенской балетной труппе, с которой её лучшая подруга репетирует новую постановку. Когда погибает первый танцовщик, полиция приходит к выводу, что его смерть была самоубийством. Дело закрыто, но не для Джульетт... Во второй книге серии – Slightly Abridged – Джульетт опять оказывается втянутой в расследование. Внезапно исчезает поклонница её любовных романов, обнаружившая доселе неизвестную рукопись скандальных мемуаров легендарной куртизанки эпохи Регентства Гарриетт Вильсон (реальный человек), которые содержат фрагмент стихов Байрона. Это открытие может стать литературной сенсацией Европы. Но изучить рукопись внимательнее Джульетт не удалось, так как мемуары бесследно исчезли, а их эксцентричная владелица погибла при странных обстоятельствах. Джульетт начинает расследование, и очень скоро задаёт себе вопрос: могут ли интимные тайны далёкого прошлого стать причиной убийства, совершённого сейчас… В настоящее время Эллен Полл много времени отдает работе над проектом сайта-путеводителя в мире литературы: www.DebbiesIdea.com, который помогает читателям выбрать для чтения книгу незнакомого автора. P.S. Эллен Полл Труп на балетной сцене Американская писательница и колумнистка Эллен Полл написала очень милый детектив в духе Дарьи Донцовой о писательнице-чудачке. Она попала в переплет балетных интриг, решила найти виновного в смерти солиста труппы, разнервничалась, заболела чесоткой, но нашла - случайно, конечно. Книга Полл, изданная в серии арт-детективов, называется "Труп на балетной сцене" и оформлена в мрачных тонах, причем живые танцовщики изображены на обложке розовыми силуэтами, а мертвая балерина - голубой, и от этого становится страшно. Внутреннему взору предстает картина: балет, премьера, и вдруг кто-то падает и голубеет... Полл раскрывает тайну: когда дело доходит до "поножовщины", танцовщики чрезвычайно изобретательны. Нож - слишком банальное орудие убийства для творческого человека. А вот тени для век... Один из злоумышленников растолок их в порошок - чтобы подмешать в тальк, которым танцовщики посыпают ноги. Ноги от этого скользят и легко упасть. В другой раз преступник бросил адское снадобье точно в горлышко бутылки с лимонадом несчастной жертвы, не прекращая танца и даже, возможно, находясь в другом конце комнаты. Потом отраву завернули в изюм... Что это - фантазии криминального гения, исполненные с ловкостью танцовщика, или мрачные козни разных членов балетной труппы, случайно совпавшие во времени? Какие мысли приходят в головы танцовщиков с совершенными телами, однако утомленных, как пишет пресса, наркотиками и беспорядочными половыми связями? Расследовать внезапный "падеж" артистов берется чудаковатая писательница. Если бы не место действия - Нью-Йорк, можно было бы подумать, что писательницу из романа Полл зовут Виола Тараканова. В романе есть все милые атрибуты донцовских произведений: влюбленный милиционер, психоанализ на кухне, исповеди в курилке, рецепты диет, средства от чесотки и надоедливых мужей, и, наконец, влюбленный милиционер в финале как deus ex machina для увлекшейся частным сыском писательницы.
Екатерина: Фиона Пол Под маской любви Карнавально-романтическая Венеция восемнадцатого столе-тия. Изысканные наряды дам, галантное обхождение кавалеров. Свидания в роскошных палаццо и ночные прогулки под песни гон-дольеров. Но это всего лишь маска, под которой Венеция прячет своё истинное лицо, и в нём мало ангельской красоты. Жизнь юной Кассандры тоже имеет две стороны. Днем это благородная девица из знатного семейства: балы, украшения, ско-рая свадьба с красавцем Лукой. Ночью она ускользает из дома за кладбищенскую ограду, сопровождаемая таинственным Фалько. Что выберет Кассандра: скучные, но безопасные будни или пугаю-щую правду, цена которой - жизнь? Кассандра только что пережила смерть подруги, и, гуляя вечером по кладбищу, зашла в её склеп. Но тела подруги там не оказалось, вместо него лежала незнакомая мёртвая девушка с вырезанным крестом на груди. Этим же вечером Кассандра знакомится с Фалько, и вместе они решают разгадать тайну исчезновения тела и найти убийцу. Тем более, что теперь он стал охотиться за Кассандрой. Но и сам Фалько не так прост, как кажется, и тоже что-то скрывает. Но несмотря на это, Кассандра влюбляется в него, хотя и помолвлена с другим. Книга довольно-таки интересная. Особенно поначалу, когда стали находить тела убитых девушек. Правда, я почему-то думала, что здесь замешаны какие-то сверхъестественные силы:) Но в книге нет и доли фэнтези. К концу уже стала догадываться, кто убийца. Но всё равно осталось много нерешённых вопросов, поэтому нужно читать дальше. Любовная линия мне понравилась больше, чем сам сюжет. Вот ради того, кого всё-таки выберет Кассандра, я и хочу прочитать продолжение ("Белладонна"). Ну а так книга, в основном, понравилась, по крайней мере, не нудная, и я не через силу читала.
Екатерина: Юлия Алейникова Мой французский вояж От поездки во Францию риелтор Юля Таирова не ожидала ничего хорошего. Ведь ей предстояла не увеселительная прогулка по Ницце или экскурсия по бухте Ангелов, а работа – подыскать для миллионера Ползунова и его молодой жены шикарную виллу на побережье. К тому же, в родном Питере остался бизнес-партнёр миллионера, с которым у Юли начался роман. Но такого кошмара она даже и представить себе не могла. Буквально в первый же день пребывания в краю галантных мужчин, изысканных блюд и тончайших ароматов Юля с Ползуновым оказались объектами нездорового внимания бандитов, решивших любой ценой похитить миллионера! Из Индии с любовью Отправляясь в захватывающее путешествие со своим горячо любимым супругом, Юлия Ползунова даже не догадывалась, какие приключения им подкинула судьба. Оказавшись на необитаемом острове посреди океана, Ползуновым пришлось бороться за выживание и строить предположения, кто всевозможными способами пытается избавиться от них. Когда океанский лайнер всё же спас их от голодной смерти, невидимые преступники изменили свою «убийственную» тактику. Они и неполадки с тормозами в машине устраивали, и яд в еду подсыпали. Но Ползуновым всё нипочём! Кому же всё-таки успели насолить Василий, его супруга Юля и их дети? И почему вместо семейного отдыха им всем необходимо спасать свои жизни и искать злоумышленников по всей Европе и даже в просторах далекой Индии? От создателей Камасутры Восток – дело настолько тонкое, что тут никогда не знаешь, чем обернутся те или иные поступки. Вмешавшись в дела крупного индийского мафиози по прозвищу Кровавый Махараджа, Юлия Ползунова спасает из его борделя русскую девушку. Но её саму вскоре похищают преступники, заставляют мыть в грязном притоне полы, пока муж, крупный российский бизнесмен, не заплатит за Юлию огромный выкуп. Но неугомонная госпожа Ползунова, не дождавшись помощи и убежав из проклятого борделя, решает… ни в коем случае не возвращаться домой, в Россию, к мужу и детям, до тех пор, пока не сможет отомстить Кровавому Махарадже! Юлия ввязалась в настоящую войну с всесильным мафиозным «королём», и здесь ей приходится надеяться только на свои собственные силы и помощь местных жителей, многие из которых тоже мечтают свести счёты с всесильным индийским Аль-Капоне… Лав-тур на Бора-Бора Пальмы, белоснежный песочек, ярко-голубая лагуна, ласковые волны прибоя – настоящий тропический рай… Огромная яхта, на которой отдыхает компания беззаботных и финансово обеспеченных людей… И труп, прибитый тёплой прозрачной волной к ногам Юлии Ползуновой, приехавшей расслабиться и отвлечься от насыщенной приключениями жизни в мегаполисе. В её интереснейшем положении ни в коем случае нельзя так нервничать, но где тут уберечься от волнений, когда горячо любимого супруга Василия официальные власти острова Бора-Бора обвиняют в убийстве его первой жены Ирмы. Той самой, чьё роскошное тело нашла Юлия. Опять вместо роскошного отдыха ей придётся спасать жизнь и репутацию мужа… Принцесса Азии Тропический тайфун застал русского олигарха Василия Ползунова и его жену Юлию в самой глуши азиатского королевства Камбоджа. Но в этот раз они не наслаждались отдыхом в комфортабельном номере люкс, а практически плыли в полузатопленном автомобиле сквозь жуткие дебри камбоджийских джунглей, спасаясь от преследования местных мафиози. А причиной всему, конечно же, неуёмное любопытство господ Ползуновых и неудержимая привычка попадать во всевозможные неприятности. На великосветском приёме у самого премьер-министра страны убивают конкурента Василия Андрея Стрельцова, и Ползуновы, опасаясь, что их обвинят в смерти соотечественника, не придумав ничего получше, сбегают с мероприятия в мусорном фургоне, по дороге отбиваясь от поваров и официантов. Не зная ни кхмерского языка, ни дороги, беглецы могут рассчитывать только на себя. Но им это не впервой! Эту сладкую парочку так просто не возьмёшь! Труп на английской лужайке Посетить далёкий туманный Альбион, насладиться красотами Девоншира и Йоркшира, погостить в самом настоящем замке с привидениями и помочь любимой дочке с приятными предсвадебными хлопотами – об этом мечтала на пути в Великобританию чета Ползуновых. Но новоиспечённая невеста Вероника, собиравшаяся замуж за потомка настоящих английских лордов, внезапно оказалась за решёткой – и это практически за неделю до свадьбы. Веронику обнаружили над трупом несостоявшейся свекрови, маркизы Хантли, а под ногами у девушки валялось орудие убийства – обычная садовая тяпка. Чем же могла ешё до свадьбы так насолить будущая родственница? Но Веронике не стоит переживать – её родители могут составить конкуренцию самой Агате Кристи в деле расследования преступлений, и это "чисто английское" убийство рано или поздно дрогнет под натиском "чисто русской" смекалки и догадливости. Лиссабон слезам не верит Ася, старинная подруга Юли Ползуновой, оказалась в сложной ситуации, попала в беду в далёкой Португалии. Она недавно купила шикарную виллу на берегу океана в надежде на то, что теперь-то её жизнь будет похожа на сказку. И Ася не ошиблась: её жизнь и правда начала напоминать сказку, хотя и довольно страшную. Каждую ночь в доме раздаются странные звуки, к тому же стали исчезать мелкие, не имеющие никакой ценности вещи. Не может же в самом деле Ася заявить в португальскую полицию, будто бы у неё украли зубную щётку и один старый чулок, а в огромном саду кто-то передвинул мраморную статую. Разобраться во всём этом, по мнению Аси, способна только подруга Юля, которая уже имеет солидный опыт в подобных расследованиях.
Екатерина: Татьяна Гармаш-Роффе Вечная молодость с аукциона Собираясь провести отпуск в Париже в обществе Александры, Ксюши и Реми, частный детектив Алексей Кисанов берется одновременно за несложное дело по розыску пропавшего человека. Как выяснилось, Михаил Левиков уехал во Францию к женщине, с которой познакомился по Интернету. Однако он снова исчез, - на этот раз из Парижа! Более того, загадочным образом пропадает и Ксюша, отыграв свою роль в эротическом спектакле в замке маркиза де Сада. Последний раз её видели с неким адвокатом, который утверждает, что доставил Ксюшу на вокзал. Тем не менее, билет на поезд она не покупала… Следы обеих "пропаж" странным образом затерялись в таинственных горах Прованса. Каждый шаг задаёт новую головоломку Алексею и Реми, любая версия ведёт в тупик, в то время как следствие обрамляет череда жестоких убийств… Частный визит в Париж Победитель Каннского фестиваля, знаменитый русский режиссёр Максим Дорин, вдруг с удивлением узнаёт, что не менее знаменитый французский актёр Арно Дор приходится ему дядей. Максим летит в Париж, чтобы встретиться со своим легендарным родственником. Поговорив на съёмочной площадке нового фильма всего полчаса, они расстаются до вечера. Однако Арно загадочным образом исчезает. А вокруг Максима неотвратимо сжимается кольцо самого настоящего кошмара: череда покушений, "розыгрыши" по телефону, ночные визиты... Слишком мало улик и слишком много тайн в этом деле, распутать которое берётся частный детектив Реми Деллье. Анна Литвинова, Сергей Литвинов Вояж с морским дьяволом Татьяна Садовникова - авантюристка со стажем, но в подобные переделки она раньше не попадала! Судьба, а, может, чья-то злая воля, бросает Таню буквально из огня да в полымя - сегодня она выигрывает тысячи на валютной бирже, а завтра её подвергают жёсткому допросу в полиции. Девушка вынуждена бежать, скрываться - но судьба делает новый вираж, и вот Татьяна уже получает корону на всероссийском конкурсе красоты. Фотосессии на Майорке и Мальдивах сменяются сейшенами на роскошной яхте шейха-миллиардера, однако предчувствие беды не отпускает… Татьяна понимает, что рано или поздно за всё это придется заплатить. Но какова будет цена? Татьяна Полякова Сжигая за собой мосты Старая узкая улочка в Венеции… Незнакомец в белом балахоне, мелькнувший в толпе… И бездыханное тело самого близкого человека – моего отца… Что это, страшный сон, и я вот-вот проснусь?.. Но кошмар и не думал кончаться, он только начался… Именно после смерти папы я узнала, что в нашей семье есть какая-то тайна. Пытаясь разгадать её, и погиб мой отец. Ключ к ней – пачка старых писем и записная книжка. За ними идёт настоящая охота, – второй жертвой которой стала моя мачеха. Теперь из родных у меня осталась только сестра. А я всё чаще вспоминаю слова, сказанные отцом перед смертью: у нас есть враг - некто Макс фон Ланц. И вот когда рухнул мой мир, когда мне нужно думать только о том, как остаться в живых, нас с сестрой угораздило влюбиться... По самые уши, да ещё в одного и того же парня… Марина Белова Невеста Золотого Будды Путешествие по Индии - это всегда праздник! Марина и Алина, хозяйки турагентства "Пилигрим", поехали в эту чудесную страну, чтобы помочь своей постоянной клиентке разыскать родственников жениха её дочки, настоящего индийского магараджи. Но чем дольше девушки ищут родню Ману Сингха, тем больше крепнет у них подозрение, что он - вряд ли настоящий раджа... А попутно Марина и Алина ещё и оказываются втянуты в опасное дело: кто-то наладил целый конвейер из желающих подешевле пересадить себе органы. В Индии, похоже, процветает мафия врачей, не брезгующих подобной подпольной деятельностью. Но самое удивительное открывается Марине и Алине по возвращении в Россию. Разгадки многих тайн, с которыми они столкнулись, известны одному очень близкому им человеку... Выйти замуж за немецкого рыцаря Хорошо быть начальницей туристического бюро - можно в любое время устроить себе отпуск и рвануть в дальние края. А также совместить приятное с полезным - сделать любимому мужу сюрприз на день рождения и увидеть страну Канта и Гёте, - так решила Марина Клюквина и отправилась в Германию, куда накануне улетел супруг. Остановиться пришлось в доме друга семьи Густава Шульца, который недавно женился и всё никак не мог отделаться от загостившихся у него родственников супруги. Но надоевшие гости стали разъезжаться один за другим сразу после того, как в доме произошло ограбление - украли картины и золотые украшения из сокровищ Нибелунгов. Очень подозрительно ведут себя не только многочисленные родственники жены Густава, но также помощница Марины Алина, она всё-таки упросила начальницу взять её с собой за границу и тоже могла приложить руку к исчезновению легендарных драгоценностей…
Екатерина: Наталия Полянская Испанская гитара В пресс-тур по Испании Маша поехала не только для того, чтобы посмотреть страну. Гораздо больше девушку волновали поиски сестры, пропавшей как раз на этом маршруте. Но, даже несмотря на тревогу о судьбе сестры, романтичная и темпераментная Испания тронула Машино сердце. Разве можно остаться равнодушной при виде средневековых улиц, мрачных крепостей и роскошных мавританских садов?.. Маша не смогла. Город на янтарном берегу Вылетая из Москвы в Ригу, Катерина не знала, что её ждет не только встреча со сказочным городом, но и настоящие приключения, авантюры и - главное - любовь! Старинные мощёные улочки Риги приведут её прямиком к счастью… Если, конечно, удастся разобраться в их лабиринте и с честью пройти через все препятствия, сохранив при этом твердость духа и веру. Пражские сказки Снимать вампирский сериал в мистической Праге показалось режиссёру превосходной идеей. Но кто же знал, что мистика войдёт в обыденную жизнь съёмочной группы и перевернёт всё с ног на голову. Даша уж точно не предполагала, как и то, что этот сказочный город подарит ей истинную любовь. Каникулы в Риме Преуспевающий бизнесмен Максим Амлинский не привык отдыхать. Он готов решать рабочие вопросы двадцать четыре часа в сутки. Только когда помощница отобрала у него ноутбук и телефон, он смог наконец обратить внимание на красоты Вечного города, и при этом заметил не только их… Рим подарил Максу много удивительных открытий. Нормандская лазурь Ольга, Евгений и Никита, решив покататься на арендованной машине по северо-западу Франции, и не подозревали, что их ждут настоящие приключения. Порой опасные, порой смешные. Чего только стоят сельские дороги, путешествуя по которым, можно не только любоваться пасторальными пейзажами, но и раскланиваться с упитанными нормандскими коровами. Нормандия – страна старинных замков, прекрасных пляжей и необыкновенной синевы моря и неба... Здесь вы можете увидеть звезд кино, посетить места высадки союзных войск времён Второй мировой войны и даже поохотиться за настоящим кладом. Вещи собраны? Тогда в путь! Легенда Португалии Поездка в Португалию, обещавшая стать сказкой, обернулась настоящим кошмаром. Во-первых, к Евгению и его любимой девушке Софи присоединились его родственники, способные привести в ужас кого угодно. Во-вторых, откуда ни возьмись объявился обаятельный француз Анатоль и тут же принялся строить Софи глазки. А в-третьих, должно быть, чтобы путешественники уж точно не скучали, на них обрушились все возможные неприятности. Когда Евгений понял, что всё это – часть тщательно составленного плана, было уже поздно – ситуация окончательно вышла из-под контроля.
Екатерина: Лора Флоранд Француженки не крадут шоколад Прохладной осенью мы все любим посидеть, укрывшись пушистым пледом и согреваясь горячим шоколадом. Шоколад - вот она, тема данной книги! В принципе, достаточно обычный женский роман, но при этом приправленный шоколадным соусом, и потому он не отпускает, манит своим запахом, ведь издатели пошли на хитрую уловку и вложили внутрь пакетик ванильного сахара! И уже книга пахнет не типографией и своим привычным книжным духом, а восхитительной ванилью. На страницах книги читатель окунётся в жизнь французского шоколатье Сильвана Маркиза, побывает в его лаборатории, будет заворожён описанием его творческого процесса, а потом окажется, что его конфеты как будто таят и на языке читателя тоже! Но вот объявляется миллионерша из Америки - Кейд Кори. Она прибывает в Париж с целью заключения контракта с Сильваном, чтобы он раскрыл свой профессиональный секрет, и его конфеты стали конвеерными. Не сложно догадаться, что между ними возникают чувства. К чему они приведут, вы узнаете, прочитав книгу. И как приятный бонус - в конце прилагаются рецепты самого Сильвана Маркиза!
Екатерина: Лора Флоранд Француженки не крадут шоколад Восхитительный, нежный, соблазнительный шоколад, такой разный и такой неизменно желанный! Американка Кэйд Кори трудилась над изготовлением этого чуда высокой кулинарии с детства, унаследовав семейную империю "Шоколад Кори" по праву рождения. Единственное, что предки не смогли ей передать, – это вдохновение. А поскольку Кори привыкла получать всё лучшее, она отправилась в Париж к знаменитому шоколатье Сильвану Маркизу. У неё есть крайне заманчивое предложение для него. Но если он не согласится её учить и если старинные французские рецепты не удастся купить, то она найдёт другой способ их позаимствовать… Что ждёт своенравную амбициозную американку на улочках старинного Парижа? Какие испытания приготовил ей город кондитерских изысков? Удастся ли ей очаровать неприступного шоколадного короля Сильвана Маркиза, чтобы сделать ему крайне заманчивое и соблазнительное предложение? Француженки не терпят конкурентов Новая серия! Народное признание! Заряд позитива! Пикантный роман плюс кулинарные рецепты! В кафе-кондитерской Магали Шодрон каждая посетительница, будь то простая горожанка или почтенная мадам, чувствует себя сказочной принцессой. Да и на кухне Магали происходят настоящие чудеса: под её чутким руководством за минуты вырастают шоколадные избушки и птицы из мастики. Когда на той же улице открывается одна из всемирно известных кондитерских Филиппа Лионне, Магали понимает, что чудеса происходят не только на её кухне. Знаменитый кондитер за считанные дни переманивает почти всех её клиентов. Мадемуазель Шодрон нужно придумать нечто по-настоящему грандиозное, чтобы вновь зарекомендовать себя не только перед посетителями, но и перед самим Филиппом. А что ждёт от неё мсье Лионне?.. Француженки не верят джентльменам Джоли Манон отправляется из Парижа на Лазурный берег на встречу с Габриэлем Деланжем, известным шеф-кондитером и бывшим учеником её отца, а ныне – его главным соперником. Габриэль оказывается харизматичным и уверенным в себе мужчиной, чьи кулинарные шедевры поражают Джоли. "Не смей влюбляться!" – твердит она себе, зная, что отец не одобрил бы её увлечение. Но среди душистых трав и плетистых роз Лазурного берега так сложно устоять перед соблазном… Лора Флоранд - автор всемирно известных бестселлеров, переведённых на 7 европейских языков, получивших признание и награды таких авторитетных изданий, как Romance Today, Publishers Weekly, USA Today и The Wall Street Journal. Это - лёгкие авантюрные романы для тех, кто предпочитает "вкусное" чтение. В романах Лоры Флоранд содержатся простые рецепты оригинальных блюд, которые читательницы при желании смогут приготовить на своей кухне. Уникальность В издании имеется QR-код со ссылкой на конкурс кулинаров, в котором может поучаствовать любой читатель. И маленький бонус: пакетик ванили для будущих кулинарных шедевров читательниц Лоры Флоранд! Француженки не любят сказки Джейми Кори, наследница огромной шоколадной фабрики, приезжает к сестре в Париж и тут же вносит раздор между лучшими кондитерами Франции. Она заводит романтическую связь с талантливым шоколатье Домиником Ришаром, известным смутьяном и главным соперником Сильвана Маркиза, возлюбленного её сестры. Джейми знает - от семьи скрывать роман долго не удастся. Но не это самое страшное! Семья Джейми не прочь выманить у Доминика несколько рецептов, ведь его сладости имеют поистине чудесный вкус. Что же он скажет, когда узнает её фамилию? Оттолкнёт? А ведь Джейми, кажется, влюбилась...
Екатерина: Розалинда Лейкер Венецианская маска XVIII век. Провинциальный городок недалеко от Венеции. Немолодая и тяжело болеющая мастерица по изготовлению карнавальных масок Каттина получает необычный заказ - изготовить дорогую и очень изысканную маску для богатого и знатного господина. Каттина с особым тщанием исполняет поручение. Вскоре мастерица вместе со своей дочерью Мариеттой перебирается в Венецию, а через некоторое время девушка попадает на Бал дожа, где встречает незнакомца... в маске Каттины. Оказывается, что под маской скрывается молодой человек из могущественного и влиятельного клана Торриси. И он уже обратил внимание на красавицу Мариетту... Сахарный дворец (Сахарный павильон) Молодая красавица Софи Делькур, дочь знаменитого версальского кондитера, всегда мечтала о том, что продолжит дело отца в собственной кондитерской, где сможет удивлять и покорять самых искушённых гурманов своими изысканными сладостями. Но её родную Францию захлёстывает революция. И Софи бежит в Англию - талантливая и целеустремлённая девушка уверена, что именно там её ждёт успех. А вместе с ним приходит и любовь... Роман американской писательницы Розалинды Лейкер повествует о нелёгкой судьбе дочери парижского кондитера Софи Делькур, вынужденной, спасая малолетнего сына своих покровителей-аристократов, бежать из охваченной революционным огнём Франции. Благодаря своему упорству и трудолюбию, Софи основывает в Англии своё собственное дело.
полная версия страницы